Тул лежал тихо, пока игла входила в мышцу. Отслеживал уровень жидкости, когда она стала теплом разливаться изнутри. Один кубический сантиметр… три… пять… десять… двадцать. Много. Антибиотик, судя по тому, как жадно поглотило его тело, отвергающее токсины.
Игла вышла наружу.
– Хорошо. Теперь проверь повязки.
Мужской голос. Взрослый человек. Странно для Затонувших городов, где война пожирает юных, не достигших еще зрелости. И, кажется, доктор. Еще одна странность. Тул не мог припомнить, когда в последний раз видел квалифицированного врача.
– Они достаточно чистые.
Женский голос. Запах крови и фертильности. Подросток, человек, женщина.
Мужской голос раздраженно ответил:
– Именно для этого мы их кипятили.
Нежные руки коснулись груди Тула. Сняли гниющие повязки, отходящие от кожи с влажным хлюпаньем. Запах инфекции и железа, крови и гниения.
И снова мужской голос. Ровный, командный. Все же звучит в нем какое-то осуждение или даже отвращение.
– Так, хорошо. Выбери личинок. Они не должны превратиться в мух.
Тул прислушивался, позволяя им работать. Никаких других шагов рядом. Никто не возится, даже не дышит. Их всего двое. И они достаточно близко, чтобы прихлопнуть их на месте. Тул расслабился – преимущество было на его стороне. Глупые слабые людишки не представляют, на что наткнулись.
– Если он выздоравливает, – спросила девочка, – то почему не просыпается?
– Он может никогда не проснуться, Маля. Я знаю, ты надеялась использовать монстра в своих целях, но это только фантазии. Учитывая количество и характер ран, удивительно, что лекарства вообще подействовали. Раны смертельные.
Раны. Точно. Их было как-то невероятно много. Но теперь он выздоравливает и скоро станет собой окончательно. Скоро он сможет охотиться, делать то, для чего создан.
Руки сменили повязку на его ребрах и занялись повязкой на порванном плече. Пальцы осторожно коснулись места, куда аллигатор вонзил зубы.
– Она зарастает, – удивилась девочка.
Мужчина наклонился. От его дыхания пахло табаком.
– Не путай получеловека с человеком. Это демон, созданный для войны. Его кровь сворачивается очень быстро, а клетки восстанавливаются со скоростью растущего кудзу. Если ты ткнешь такое создание ножом, рана закроется за пару минут. На сильные повреждения требуется пара дней. Точно так же на порванные связки, сломанные кости. Ему ничего не страшно. – Мужчина отошел. – И на создание таких монстров мы тратим все свои знания в области медицины.
Тул почти слышал, как мужчина трясет головой.
– А вам какая разница? – спросила девочка.
– Просто я старый дурак, который воображает, что наука может заняться исцелением, а не войной. Например, можно было бы спасти твою руку, а не создавать еще более совершенного убийцу. Подумай об этом. Представь, у всех жителей Затонувших городов есть руки и ноги, и им не надо бояться солдат с мачете. А вместо этого мы создаем чудовищ и воюем.
Девочка затихла. По ее дыханию Тул не мог понять, согласна ли она с мужчиной, возражает или просто задумалась. Наконец, она спросила:
– Он проснется?
– Он жив и поправляется, – ответил мужчина, – он проснется… или не проснется. Радуйся, что он выздоравливает быстрее любого человека в этом мире.
Быстрее, чем ты думаешь, человечек.
Даже за время разговора мужчины и девочки некоторые способности вернулись к Тулу. Мир раскрывался вокруг него, как цветок, широко раскидывая лепестки: обоняние, осязание, вкус, слух. Мир начал проявляться в его мозгу.
Соленый запах и мерный шум воды. Это шепчет океан, запускающий соленые пальцы в болото. Водомерки скользят по поверхности. Солнце ласкает кожу. Шуршит кудзу. Шелестят на ветру березовые листья. Кричат птицы: вороны, сороки, сойки и какаду. Где-то вдалеке скулит койволк и визжит свинья.
Информации становилось все больше и больше. В двадцати метрах от него пробирается между тростниками питон – совсем маленький, не больше двух метров. Над головой белка скребет когтями ствол дерева: судя по запаху, свисающим корням и листве, это баньян.
Операция выстраивалась в голове. Пробелы в шелесте листвы говорили, что в джунглях протоптаны тропы. По запаху воды он определил форму стоячих болот. Он догадывался, куда ведут тропинки в кудзу, по запаху койволка и оленя. Входы и выходы. Самые вероятные места нападения противника, если он окажется окружен. Лучшие пути отхода, если придется отступать. Он видел перед собой карту боя.
При необходимости он сможет сражаться вслепую.
Ветерок пошевелил свисающие ветви баньяна и принес запах дыма. Тул дернул носом. Готовят мясо. Змею. Крысу. Козу. Значит, очагов больше одного. Значит, недалеко деревня, в которой живет несколько семей.
Мужчина и девочка подняли еще одну повязку. Запах гниющей плоти был невыносим. Тулу хотелось зализать раны, покрыть их целебной слюной. Запах заставлял его искать членов стаи. Их языки успокоили бы боль.
Зашуршали листья. Кто-то шел через лес.
Тул прислушался, пытаясь понять, друг это или враг. Тихое, скрытное шлепанье сандалий. Еще один житель джунглей, меньше девочки. Ближе. Ближе. Крадется. Не пахнет металлом, порохом, ружейным маслом и кислотой. Нет, не крадется. Просто осторожничает.
– Везде вокруг солдатики, – сказал пришелец, подойдя ближе, – я замаскировал тропинки лианами и колючками, так что видимых проходов сюда не осталось, но рано или поздно солдатики наткнутся на нас, и тогда нам конец. Как, по-твоему, долго нам еще тут торчать?
Мальчик. Что-то знакомое в голосе и запахе. Тул попытался вспомнить, но лихорадка и кошмары туманили память. Что же такое он помнит о мальчике? Что говорит его запах?
– Сколько солдатиков? – спросила девочка.
– Сорок? Пятьдесят? Или больше? – мальчик сделал паузу. – Они называют себя взводом, но их гораздо больше, чем во взводе Армии Бога.
Девочка фыркнула:
– Ага. Мой старик все время говорил, что они ничего не знают об организации войск. Ты видел лейтенанта?
– Да. Солдатики, на которых ты натравила койволков, с ума сходят. Когда я был там, они прижали Тула к стене и задавали ему вопросы. Даже тетка Селима насела на меня – куда вы делись да что я знаю. Кажется, она хотела меня им сдать.
– Уроды.
– Хватит, Маля, – сказал доктор, – за твои действия расплачиваются другие. Прямо сейчас невинные люди платят за твою безрассудность. Это ты разворошила осиное гнездо, а жалят всех, кроме тебя.
– Вы забыли, что я вас спасла, – зло ответила девочка.
Мужчина ничего не сказал, но Тул чувствовал запах напряжения между ними. Заговорил мальчик:
– Я сказал всем, что не видал ни тебя, ни доктора. Что ты, наверное, сбежала, поскольку ты ошметок и ничего не знаешь о верности, но они и так меня еле отпустили. С этими койволками там такая буча поднялась, – он помолчал, – солдатики и собакорылого тоже ищут. Они не говорят этого прямо, но спрашивают у всех, не было ли в лесу трупов крупных зверей. Свиней. Пантер. Койволков. Думаю, они бы очень заинтересовались, если бы узнали о мертвом гигантском аллигаторе.
