Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 86
Чтобы избежать этого, после подготовки рабочей ("свободной") поверхности в монолите камень по контуру отделяемого блока… пилили. В буквальном смысле слова. Об этом говорят многие старожилы, хотя, на первый взгляд, поверить в это трудно. Мраморизированный известняк и современным победитовым инструментам поддается с трудом. Как-то мне потребовалось отпилить пятисантиметровый кусочек этой породы, так я почти полчаса водил ножовкой по металлу… Однако в прошлом пилы были не совсем обычными. По воспоминаниям и свидетельствам старых документов, использовались инструменты, похожие на двуручные пилы, но… без зубьев! В распил, между такой "пилой" и камнем, постоянно подсыпали якобы мокрый речной песок, он и перетирал камень. Вполне возможно, что так и было, однако применяли и пилы другого типа.
…Долгое время мы не могли понять, какой инструмент оставил на стенах бывших каменоломен ряды треугольных зубцов? Подозревали широкие треугольные клинья, однако разгадка пришла неожиданно: когда мне пришлось распилить толстую доску ножовкой с крупными зубьями, причем часть их была выломана. Я получил на срезе точно такие же следы. Стало ясно, что каменотесы использовали пилы с очень крупными и редкими треугольными зубьями, со стороной каждого сантиметров в пять. Интересно, что следы таких пил приходилось видеть исключительно в окских каменоломнях, а вот в пещерах ближнего Подмосковье ряды треугольников на камнях никогда не замечал.
Надпилив камень, по контуру, его аккуратно скалывали и получали, таким образом, заготовку будущей плиты. Размер и форма блоков были самыми разными — это определялось требованиями рынка или конкретных заказчиков. В Поочье, судя по невывезенным по какой-то причине и брошенным в штреках и на берегу блокам, вырубались в основном каменные параллелепипеды размером примерно 30 х 30 х 100 сантиметров и квадратные плиты толщиной сантиметров в десять и площадью около половины квадратного метра. Я даю лишь порядок величин, строгих стандартов на готовую продукцию не было и размеры камней, как уже говорилось, варьировали.
Возникает еще вопрос (привыкшие к ровному свету электрических и ацетиленовых фонарей современники обычно про него вспоминают не сразу): как горняки освещали рабочее место? Ответ есть точный: в описываемый нами период в Окских каменоломнях использовались керосиновые лампы без стекла. Внешне они похожи на консервные баночки из-под паштета. Сбоку была приклепана ручка, примерно как в подстаканнике, а сверху имелась латунная горелка с фитильком, длину которого можно регулировать. Такие светильники нам приходилось находить в пещерах, упоминается о них и в литературе. Свет они давали относительно яркий, но направленный как вперед, так и в глаза горняку.
По технологии заготовку мало отделить от монолита, ее надо вытащить. Для начала дотащить до поверхности. Все деревенские предания утверждают, что каменные глыбы, обвязав веревками, транспортировали (на тележках или салазках) с помощью конной тяги. Туристу, привыкшему передвигаться по штрекам пригнув голову, это может показаться невероятным, но не надо забывать, что ходы в прошлом были немного выше, так как современные крепи истлели и своды легли на камни забутовки. С другой стороны, от знающих спелестологов я слышал, что во второй половине XIX века под Москвой существовал конезавод, где специально для работы в шахтах и штольнях разводили пони. Документально мне подтвердить это не удалось, но, исходя из того, что потребность в подобной специализированной тягловой силе была повсеместно и потенциальный рынок был очень большим, версия выглядит вполне логичной… И все же в большинстве случаев использовался ручной труд. При этом, если штрек был прямым, использовали устанавливаемый у входа ворот — лебедку с вертикальной осью вращения.
В морозное время оставлять с таким трудом добытый камень на поверхности было нельзя. Насыщенный влагой, он неминуемо бы растрескался. Поэтому в тех ломках, где добыча велась круглый год, штреки выводили не сразу на "улицу", а в балаганы, так называли своеобразные сараи или ангары, поставленные на береговой террасе. В них заготовки сушились, затем им придавали окончательную форму, шлифовали (так же с помощью мокрого речного песка), и на этом производственный цикл завершался. Плиты теперь нужно было отгрузить потребителю.
Зимой их вывозили на подводах, но гужевой транспорт был относительно дорог, а потому разработки в большинстве случаев велись у большой реки, чтобы использовать более рентабельный водный транспорт — баржи на бурлацкой тяге. И здесь возникала одна проблема: как спустить тяжелые камни с крутого берега?
В принципе во всех известных мне окских местах подземных разработок можно найти следы старых дорог. Либо серпантином, либо по очень пологой диагонали поднимавшиеся к террасам с балаганами, но вполне пригодные для транспортировки блоков. Некоторые краеведы свидетельствуют, что спускали их на деревянных катках, обвязав веревками, причем нередко камни срывались, ломались при падении и превращались в брак. Действительно, отесанные плиты обычно валяются в пойме под входами в пещеры и могут служить даже важным признаком при их поиске. Документальных свидетельств такого метода мне найти не удалось, а многие старожилы повествуют о другом способе решения задачи. По их словам, от балаганов к речным пристаням были построены своеобразные эстакады — деревянные желоба на опорах, по которым и скользили каменные блоки.
Один из наших информаторов, живущий близ Кольцовских пещер, рассказал о еще более диковинном техническом ухищрении. Над балаганами, на коренном берегу, был устроен специальный пруд со сливом. Когда известняковые плиты помещали на желоб, из пруда пускали воду — и так, на гидросмазке, камни и скользили вниз… Человеку с техническим образованием такая методика представляется неправдоподобной. С точки зрения физики камень и под действием силы тяжести должен скользить по желобу прекрасно, усилия скорее необходимы для его удержания… Возможно, функция воды была в другом: она предохраняла деревянный "монорельс" от быстрого истирания. Утверждать, действительно ли разработчиками применялась столь оригинальная транспортно-погрузочная система, не берусь. Замечу лишь, что ломки обычно устраивались не в любом месте берега, а близ крупного ручья или речушки (по крайней мере это верно для Средней Оки и Верхней Волги). Можно предположить, что такое расположение позволяло подавать необходимую для многих операций воду самотеком, а не поднимать ее снизу. Здесь требуются архивные изыскания: если информация подтвердится, она стала бы лишним доказательством того, что русские и в прошлом рассчитывали не только на "эх, ухнем"[23].
Бесспорно, труд рабочих в каменоломнях, несмотря на все ухищрения, был тяжелым, и ценился соответственно. Часто нанимались в каменотесы не на всю жизнь, а временно — подработать, скопить на обзаведение.
В конце XIX и начале XX века одними из крупнейших в среднем течении Оки были каменоломни Губонина и Филатьева. Располагались они рядом, на Улайской горе, в границах нынешней Тульской области. Предприятия были относительно молодыми и развивались стремительно. На основанной в 1870-х годах купцом Губониным каменоломне уже через 17 лет было занято 180 рабочих, добывших 17000 аршин (вероятно квадратных. — А.П.) плит на 3400 рублей[24].
Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 86
