За то время, пока стекло охлаждалось, Храпешко подружился с Шакиром до такой степени, что он, Шакир, решил показать Храпешко экзотические пейзажи Средней Азии при условии, что тот, Храпешко, расскажет о своем опыте в экзотических пределах Центральной Европы, и при условии, что они останутся друзьями независимо от исхода соревнования, хотя это и казалось невозможным.
— Согласен, — сказал Храпешко, — хотя я не уверен, что сумею выражаться так красиво, как это делают философы.
Следующие дни эти двое, выказывая то тут, то там некоторые признаки художественной ревности, шатались по базарам Оттоманской империи, рассматривая редкие предметы из стекла бейкоз, используемые для роскоши в Конии, а также для повседневного, точнее повсеночного использования в катакомбах Каппадокии, потом посетили величайшие в мире минареты, прошагали бóльшую часть Аравийской пустыни, чтобы подышать пыльной сухостью ее воздуха; посетили Дамаск, Мосул, Самарру, Багдад, дошли на юге аж до Мекки и Адена, спрашивая по дороге стариков, не знают ли те какую-нибудь историю, в которой говорится о стекле.
— Как не знать, — отвечали им арабы и без дальнейших размышлений пускались в рассказы о некоем султане, у которого была очень красивая дочка, для которой он приказал построить замок, чтобы запереть ее там, желая скрыть от глаз других мужчин, недостойных ее красоты. Главный зодчий замка, до смерти влюбившийся в нее, решил сделать замок из стекла, чтобы можно было любоваться девушкой снаружи.
Они рассказали, что были собраны все стеклодувы Средней Азии, были приглашены все мастера и художники, были устроены тысячи печей для плавки стекла, чтобы построить этот замок. Замок строился быстро и был готов через год. Султан, очень довольный, не зная, о каком замке идет речь, щедро вознаградил зодчего и тут же приказал запереть девушку в построенном дворце. Разумеется, ее было видно не только зодчему, но и всем добронамеренным гражданам, проходившим мимо этого дворца. Но, как это бывает, султан прознал, что говорят про замок, и решил сам удостовериться в истинности слухов. Однажды ночью, переодевшись купцом, он прошел мимо дворца и снаружи увидел не только свою дочь, расчесывавшую волосы, но увидел рядом с ней и зодчего, который смотрел на нее во все глаза. Говорят, что султан был так зол, что приказал сразу же снести замок вместе, с двумя влюбленными внутри. Решил казнить обоих: дочь за то, что ему ничего не сказала, и зодчего за то же. В сказке говорится, что когда ломали стеклянный замок, стеклодувы плакали в голос, и их плач был слышен даже в Индии. Сквозь слезы на глазах они видели, что двое влюбленных все время, пока рушился замок, стояли в обнимку, и когда, наконец, тот с грохотом разбился, две стеклянные песчаные змеи уползли в горячий песок пустыни. Многие говорят, что и по сей день проходящие через пустыню путники замечают следы на песке, оставленные сплетенными стеклянными змеями.
— Ох, какая красивая и правдивая история! — Храпешко был в восторге. — Но, конечно, и очень грустная.
— А теперь и ты расскажи нам что-нибудь, — попросили рассказчики, — про места, откуда ты родом.
— Там, — начал Храпешко, — есть горы, которые постоянно меняют цвет.
— Никогда не слышали о горах, которые меняют цвет!
— Летом они зеленые, потому что деревья полны листьев, а зимой белые из-за сильного снега.
— Мы слышали и от других людей, приходивших оттуда, про снег, и они в один голос нам говорили, что он похож на песок пустыни, только белый и холодный, что-то вроде белого и холодного песка. И, кроме того, он скоро исчезает. Расскажи нам что-нибудь еще.
Тогда Храпешко начал рассказывать, что на северных склонах Средней Европы живут снежные люди, одетые в толстые медвежьи меха. На ногах у них лопаты из веток, с помощью которых можно легко ходить по снегу, не боясь провалиться. В городах люди пьют горячие напитки, приготовленные из чистой горной воды.
И еще горячие напитки из белого винограда. Эти напитки такие крепкие, что люди от них часто теряют разум — становятся безумными. В Средней Европе, как и в Средней Азии, все серединка на половинку, ни нашим, ни вашим.
Затем он рассказал о том, как все спускаются на деревянных досках по снегу и так развлекаются, а арабы сказали, что это их не удивляет, потому что их дети делают то же самое, катаясь по песчаным барханам.
— Как подумаешь, все везде одинаковое, только цвета разные, — решили они и ушли.
Храпешко и Шакир путешествовали еще месяц и добрались до Кермана, Макрана и Систина и сказали себе, что, похоже, пора вернуться, потому что тем временем стекло, вероятно, уже охладилось.
Возвращаясь назад, они пообещали себе, что злоба и ревность не изъедят сердце их дружбы, каким бы ни был исход соревнований.
— Да, кстати, — спросил Шакир, — скажи мне, какой стеклянный предмет ты сделал?
— Не скажу. Скажи ты.
— И я не скажу. Ты скажи!
— Не скажу. Ты скажи!
— Ну, и я не скажу…
И так все время, пока не вернулись.
55
Они появились во время праздничного ужина.
Когда все стекло остыло.
И когда головы у них остыли.
Шакир с позолоченной коробкой, которую несли два его помощника.
Храпешко с небольшим деревянным ящиком.
Оба положили их к ногам эфенди.
Пришли и министры культуры, науки и образования. С ними был и депутат по европейским делам.
— Подойдите, подойдите, — сказал Тахир.
И они подошли.
— Ну, покажите, что вы сделали за эти три месяца.
Шакир поклонился публике с почтением, так что ниже было уже совершенно невозможно, выпрямился и снял крышку с коробки.
То же самое сделал и Храпешко, принимая мусульманские правила поведения. И он открыл свой ящик.
Эфенди подошел поближе и остолбенел. И не только он, но и Шакир, и Храпешко. Присутствующие официальные лица, от министров до юристов и консультантов, собравшиеся тем вечером в палатах эфенди, тоже были поражены, увидев то, что открылось их взорам.
Иными словами, в зале не осталось ни одного человека, который в тот момент не был удивлен.
А причиной было то, что оба мастера независимо друг от друга создали кристально чистые, прозрачные, бесцветные и совершенно круглые стеклянные пузыри величиной со среднего размера спелый арбуз.
И Шакир, и Храпешко одновременно подумали, и следует признать, что точно так же подумали и все другие присутствующие, что, скорее всего, один из них каким-то образом с помощью шпионов узнал, что делает другой, и решил сделать то же самое. Сам эфенди подумал так, но ничего не сказал, просто вернулся на свое место с султанскими подушками, несколько разочарованный. Не говоря ни слова, он вперил взор в Шакира и в Храпешко.
— Объясните! — сказал он после долгой паузы.
