Затем снова стал заверять старика, что ничего в этом не видит плохого. Как бы в оправдание, подчеркнул, что требует от мальчиков, чтобы они умеренно воровали. При этом предупреждает, что иначе их могут наказать, если, например, поймают с крупной кражей. Повременив немного, удивленно спросил: «Не понимаю, как ты, уже старый человек, этого не видишь? И как можно с таким жизненным опытом сомневаться в том, что люди воруют? Воровство всегда было и будет! Это дело вечное. И если я говорю об этом своим детям, то это сущая правда. Разве в ваше время, когда еще не было колхозов, люди не воровали? Я же помню хорошо и эти времена и знаю, что тогда воровали в еще больших размерах. Не забыл, как у моего отца бандиты посреди ночи вывели из сарая двух лошадей и оставили нас во время уборки без тягловой силы. Вот такое воровство, когда обижают одного человека, я осуждаю. Сегодняшнее воровство ― мелочи, потому что воруют из общей кучи, а не у одного человека. В связи с тем, что куча большая, даже незаметно, что человек наполнил свою сумку. Поэтому и не сажают власти таких людей в тюрьму, а только штрафуют попавшихся с ворованным продуктом на товарищеском суде. Правда, при дедушке Сталине за один килограмм украденного зерна сажали в тюрьму. Но люди все равно воровали! Что же им делать, если они голодные?! А когда грозный Сталин умер, то воровство еще больше усилилось. Знаю это хорошо. Вот об этом и толкую своим детям! И что, по-твоему, здесь неправильного?»
Фома улыбнулся, уверенный в своей правоте. Но дед Никодим ему возразил: «Может, ты, Фома, в чем-то и прав, но в одном ошибаешься ― нельзя воровство пропагандировать. Как бы там ни было ― это грязное дело! И учить детей воровать ― нельзя! Как можно ребенка убеждать, что нас окружают одни воры? Ведь, согласись, что подавляющее большинство людей ― это порядочные люди, которые боятся греха перед Богом. А тот, кто боится греха, меньше творит зла. Ты же всех стрижешь под одну гребенку. Нельзя всех обзывать ворами, потому что есть люди, которые живут честным трудом. Они выполняют Божью заповедь «Не укради» и не воруют, боясь греха перед Господом. Даже среди колхозников есть такие люди. Например, зачем трактористу или комбайнеру воровать зерно сумкой и только позорить себя такими мелочами? Ты сам знаешь, что эти специалисты на законных основаниях получают зерно тоннами за свой труд. Этого заработка им хватает на целый год, чтобы обеспечить едой свои семьи, и они довольны. Вместо того чтобы учить своих детей умению воровать, ты бы лучше заставил их хорошо учиться в школе и набираться знаний, чтобы потом продолжить учебу в специальных учебных заведениях. Там приобрести нужную специальность, а впоследствии серьезно работать и много зарабатывать, чтобы лучше жить. А твой Илюша не только плохо учится в школе и по два года сидит в одном и том же классе, но он еще и хулиганит. Даже позволяет себе оскорблять учительницу Александру Васильевну, которая желает дать ему знания. Ты объясни ему, что это не в его интересах, потому что в нынешние времена, при сегодняшнем наличии различной техники, без школьных знаний невозможно будет эту технику изучить и освоить. А как, не зная в совершенстве технику, можно будет на ней работать? Без грамоты в сегодняшней жизни и шагу не шагнешь! А твой Илюша этого не понимает, и ему никто не подсказывает, что учительницу надо слушать внимательно и запоминать все то, чему она учит, а не спорить с ней или еще хуже ― оскорблять ее».
Последние слова старого соседа опять вывели Фому из равновесия. Он вспылил, вскочил со своего места и начал обзывать учительницу, обучающую его сына, нецензурными словами. И стал доказывать, что не он виноват в том, что его сыночек плохо учится в школе, а сама учительница в этом виновата, заявив: «Лучше бы она на себя посмотрела, коза несчастная, и как следует готовилась бы к урокам. Ты должен знать, что у хорошего учителя ученики тоже хорошие. А эта накрашенная краля еще жаловаться задумала на моего Илюшу. Видите ли, он не слушается ее, плохо учится, и в этом я тоже виноват. Но не я же учу его грамоте? Вот пусть учительница как следует занимается своим делом! Плевать я хотел на такую учительницу, которая жалуется, что ученики ее не слушаются. Да кто же будет ее слушаться, когда она сама еще ребенок? Понаслали в наше село одних малоопытных подростков вместо серьезных учителей и ждут, чтобы они, будучи еще детьми, учили наших детей. Вот и не получается ничего из этой глупой затеи».
Видимо, Фома Перцев осознал, что и здесь наболтал лишнего, потому что перестал кричать и уже тихим голосом продолжил свой монолог, доказывая, что учитель должен быть требовательным человеком, которого ученики должны бояться. Он твердил: «Только страх может заставить подростка, чтобы он как следует учился. Именно строгое наказание ученика заставит его слушаться на уроках. А вместо этого учителя только ноют, что какой-то ребенок их не слушается. Тоже мне, учителя! Гнать надо таких учителей с работы! Знаю я, как правильно надо воспитывать детей! Я уверен, что без использования ремня здесь не обойтись. Вот я своих детей поэтому и бью, чтобы они лучше понимали меня. Разве я не прав?»
Старик понимал, что его собеседник в корне не прав, но одновременно осознавал, что этому испорченному мужчине трудно объяснить, что он плохо ориентируется в методах воспитания детей. Поэтому стоит ему сказать прямо, что он не прав, как он снова вспылит. Закричит на всю улицу и начнет доказывать, что только ремнем и страхом можно добиться, чтобы ребенок тебя слушался и выполнял твои требования. Немного подумав, дед Никодим ответил: «Не могу полностью отрицать твои методы воспитания, потому что из практики знаю, что иногда и строгость помогает. Однако я вынужден тебя огорчить. Я считаю, что постоянный страх и чрезмерная строгость плохо влияют на воспитание ребенка. Он, бедняга, конечно, будет дрожать перед тобой, боясь ремня. А что будет, когда ребенок подрастет? Ты же не сможешь его бить после того, когда ему исполнится двадцать лет? Он тебе больше не позволит издеваться над собой. И недалек час, когда сам начнет воспитывать родителя. Вот тебе и результат такого метода воспитания детей, когда вырастают плохие и очень злые люди. Освободившись от страха перед родителями, такой человек остается со злостью, которая требует мести за причиненный ему вред в детстве. Мстя за свои оскорбления в детстве, он начинает нарушать общественный порядок. Такие люди, повзрослев, и становятся ворами, вымогателями, обманщиками и даже убийцами. Вот к чему приводит воспитание ребенка одним страхом. Поэтому мой тебе совет Фома: больше надо говорить с детьми. Постоянно разъяснять им, что зло ― это плохо, а добро ― это хорошо. И напоминать им, что злые люди, нарушив закон, сидят по тюрьмам, а добрых людей народ уважает и почитает. Извини, но я наблюдаю за твоим Илюшей и боюсь, что из него вырастет плохо воспитанный, значит, злой человек. Пока не поздно, ты измени свой метод его воспитания и вместо жестокости примени к нему и поощрительные меры. За каждое доброе дело его хвали…»
Но Фома Перцев не дал деду Никодиму закончить свою мысль. Он в очередной раз вспылил. Вскочил с места, но на этот раз не стал кричать и спорить со стариком, не начал доказывать ему свою правоту, а сразу пошел домой, бормоча: «Учить меня решил, как я должен правильно воспитывать своих детей. Тоже мне учитель нашелся! Наверно, забыл, что у него у самого та же самая начальная школьная грамматишка, что и у меня. Драть всех надо! Порка ― это и есть самый надежный метод воспитания! Если человек не боится порки, тогда что это за воспитание? Вот из тех детей, которых родители баловали в детстве, и вырастают плохие люди. А он мне толкует обратное дело! Глупость какая-то. Как может получиться из ребенка хороший человек, если в детстве его ни разу не пороли до того, пока его попа не посинеет!»
