Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 51
Конечно, я опять нервничала. Вася быстро научился считать – не счетные палочки, а деньги, но это произошло во втором классе. Я опять не спала – представляла себе, как у Симы отбирают деньги или ей страшно что-то купить. Утром успокоила себя тем, что дочка умеет дружить с мальчиками – сказывается наличие старшего брата. Она и про «Локомотив» может поговорить, и про чемпионат мира по хоккею. Может сделать финт и мячом влупить так, что мало не покажется, но не это главное. Сима совершенно не смотрит на «мужской пол» как на противоположный. Она мальчишками командует, как братом, – встали, надели шапки, пошли, отжались. И они ее слушаются. Я решила, что в случае чего Сима быстро найдет себе защитника.
Каждый день удивляюсь новшествам. И каждый день напоминаю себе, что прошло уже девять лет с тех пор, как сын был первоклассником. Дети стоят с последними моделями айфонов, с часами с джипиэс-навигатором. Это тоже откровение. Оказывается, такие часы есть у многих первоклашек. Мамы по данным с этих часов могут отследить, где находится их чадо. Мамы говорят, что это – вопрос безопасности. По мне – так слежка в чистом виде. Лучше бы они мужьям такие часы нацепили. Предложила мужу купить такие часы. Отказался.
Забирая дочь из школы, спросила, как прошло первое знакомство с кассой в столовой, легко ли вступила в товарно-денежные отношения. Сима сказала, что все хорошо прошло. Манную кашу сегодня не ела, потому что ела дома утром, выпила какао и купила кукурузные палочки. Но палочки не ела, потому что все палочки съел Сева. Он так хотел есть, что если бы не палочки, то точно бы умер от голода.
Я хмыкнула – голодная смерть Севе точно не грозит. Его бабушка подробно рассказала мне, что кладет Севушке в портфель каждое утро, чтобы мальчик смог дотянуть до часа дня: банан, яблоко, котлета на хлебе, котлета без хлеба, огурчик, конфетка шоколадная, конфетка-карамелька. В школе-то – какие завтраки? Одно название. Кто ж таким наестся? Да и какао жидкое.
– Да вашего перекуса на весь класс хватит, – улыбнулась я.
– Да вы что! Севушка, едва дверь домой открывает, сразу за стол бежит. Такой голодный! У него же все питание в мозг уходит! – воскликнула бабушка.
Дома я съела макароны, хлеб, детские баранки, булку с маком, решив, что у меня тоже все калории уходят в мозг, а не в попу и талию.
Сима отходила в школу две недели и заболела. Кашляла. Наша Сандровна была на больничном, заболели и учительница по технологии и даже физрук. Все кашляли. Вызвала врача.
– Очень похоже на коклюш, – сказала врач, – нельзя ли уточнить в школе, есть ли там случаи заболевания коклюшем?
– Нельзя, – испугалась я.
Живо представила, как прихожу в школу и выясняю, заболел ли кто коклюшем. Или пишу мамам, что у нас подозрение на коклюш. И какой после этого начнется крик. Да наши родительницы объявят эпидемию коклюша и сожгут источник заболевания на костре. Я прекрасно помню, как в школе была эпидемия педикулеза – крику было! Кто виноват? Кто принес? Кто разнес? Как разнес? Но лучше вши, чем коклюш.
Пока мы решали про коклюш, в городе объявили эпидемию гриппа. Родителям запретили заходить в раздевалку. Отменили все массовые мероприятия. Мамы лежали в обмороке вместе с «Вотсапом». В случае острой необходимости родителям можно было пройти в школу в бахилах и марлевых повязках. Но и без этого почти все родители, которые продолжали водить детей в школу, ходили в масках. «Мамы в обмороке» считали их безответственными нематерями. Вся раздевалка была заполнена людьми в масках. Дети при этом были без масок и без бахил. Родители хотели объявить карантин в школе, не дожидаясь официального решения. Поставили на голосование – кто поведет детей, кто нет. Воздержавшиеся считались разносчиками инфекции по умолчанию.
В то же самое время, несмотря на бушующие в «началке» эпидемии всех видов гриппа, в старшей школе все шло своим чередом. Никто никого не закрывал. Наоборот – ввели дополнительную физику для «должников». Надо было приходить к семи тридцати утра, чтобы переписать физический диктант. Вася исчезал из дома до того, как я успевала сказать ему «доброе утро» и посоветовать смазать нос оксолиновой мазью.
Очередным утром в его комнате что-то рухнуло. Я подскочила, решив, что грохот как-то связан с силой тяготения или притяжения.
– Все живы? – заглянула я к нему.
Василий сумрачно смотрел на двадцатикилограммовую гирю, которую я видела впервые.
– Это что?
– Гиря.
– Зачем?
– Взял.
– Можно хотя бы прилагательных добавить в рассказ?
– Мы будем сдавать нормы ГТО.
О да, мы тоже сдавали ГТО. Наш физрук, Аслан Теймуразович, вообще-то питал страсть к масштабным действам. На уроках мы строились в колонны, чтобы получились слова «мир», «труд», «май», и громоздились в шаткие акробатические конструкции. Я стояла на плечах у Толстой Алки и держала флажок.
Кстати, ее все так называли, и это не считалось обидной кличкой. Алка, – не Алла, а Альбина. И она вовсе не была особенно толстой. А была обычной девочкой средней упитанности. Но у нее была бабушка, тоже Алка, – внучку в ее честь назвали. И вот она действительно была толстой. Просто огромной. У нее были огромные ноги, огромное тело и очень красивые руки – аккуратная ладошка с изящными девичьими пальцами и тонким запястьем. Бабушку все в селе звали Толстая Алка, и ходили легенды о том, какая она была в молодости красавица. Как за эту аккуратную ручку сражались достойнейшие джигиты.
Нашу Алку так и звали – Толстая Алка, внучка Толстой Алки.
Я же была Марией, внучкой Марии – меня тоже назвали в честь бабушки. Еще у нас в классе был Казик, сын Казика.
Сейчас эти воспоминания вызывают у меня и восторг, и удивление, и даже недоумение. Но в детстве мне все казалось очень правильным.
Вот как сейчас дети опознают друг друга? До определенного возраста, лет до пяти, – по цвету одежды. Сын говорил: «Играл с красным», значит, мальчик был в красной футболке. Или: «Подрался с зеленым» – у мальчика могла быть зеленая кепка. Или уже в школе: «Рассадили с Антоном».
– Каким Антоном?
– Который за мной сидел.
Дочка рассказывает: «Мы с Юлей получили пятерки с восклицательными знаками в дневники!»
– С какой Юлей?
– Головановой.
– Это такая девочка со смешной челкой? – уточняю я.
– С какой челкой? – искренне изумляется Сима.
Она никакую челку даже не заметила. А у Юли между тем очень смешная челка. Густая, как у пони. Она у нее быстро отрастает, и Юля дует на челку, вытягивая нижнюю губу.
А в нашем селе все было по-другому. Другие характеристики.
«Толстая Алка, внучка Толстой Алки, которая в молодости была красавицей». «Казик – сын Казика, который чуть не утонул в детстве». «Мария, внучка Марии, чью дочь крали два раза, и она отказалась топиться в Тереке». «Батраз, который описался, когда его принимали в пионеры». «Ляля, дочка Луизы, которая вышла замуж после тридцати». «Викуля, пятая дочка Аслана, которая должна была родиться мальчиком, но опять родилась девочкой». И все сразу понимали, о ком идет речь. Поскольку слухи, сплетни, легенды и воспоминания в нашем селе жили своей собственной жизнью и не имели срока давности. В этих характеристиках не было никакой оценки, просто констатация фактов, описание событий, которые потрясли село и остались в памяти его жителей.
Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 51
