Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 66
У участников эксперимента, которые оценивали себя как самых несчастных, уровень кортизола был в среднем на сорок восемь процентов выше, чем у тех, которые считали себя наиболее счастливыми. Наименее счастливые также имели невероятно яркую реакцию плазменного фибриногена на два стрессовых задания – испытуемые должны назвать цвет напечатанного слова (несложно, если это слово «пианино», но если «красный» напечатано зеленым цветом, а «голубой» – коричневым, то это уже становится головоломкой) (одно из заданий в рамках теста Струпа) и наблюдать за движением звезд в зеркальном отражении. Помимо этого участникам сообщалось среднестатистическое время прохождения заданий, но величина на самом деле была гораздо меньше требуемой, в результате чего участники были подвержены еще большему стрессу.
С психологической точки зрения люди справляются со стрессом по-разному. В менее счастливой группе средний показатель возрастания уровня фибриногена был в двенадцать раз выше, чем в группе счастливчиков.
Эти результаты ясно показывают, что счастье связано с биологическими маркерами, которые оказывают влияние на состояние здоровья. Интересно, что Степто и Мермот на этом не остановились. Они связались с участниками эксперимента три года спустя, чтобы повторить психологические тесты. Ученые обнаружили, что пациенты с высокими показателями удовлетворенности по-прежнему имели низкий уровень кортизола и фибриногена, а также более низкий сердечный ритм. Первоначальные результаты были не для узкоспециального или одноразового применения.
Далее нужно было определить, действительно ли счастье влияет на физическое здоровье. В одном из наиболее убедительных исследований по данному вопросу психолог Шелдон Коэн из Университета Карнеги – Меллон провел следующий опыт: тремстам тридцати четырем участникам в возрасте от восемнадцати до пятидесяти пяти лет измеряли эмоциональный уровень один раз в день в течение трех недель – каждый раз им для этого звонили ученые (метод Канемана по измерению уровня счастья и удовлетворения). В частности, участники докладывали, насколько точно список из девяти положительных и девяти отрицательных прилагательных описывает их состояние на данный момент, – например, счастливый, веселый, спокойный, уравновешенный, живой, энергичный или же грустный, депрессивный, нервный, враждебный. После трех недель наблюдений за настроением участников их приглашали в лабораторию Коэна, где один из ученых закапывал им в нос раствор, содержащий риновирус, являющийся причиной обычной простуды. Следующие пять дней испытуемые оставались на карантине в лаборатории и проводили время зачтением, просмотром фильмов, прослушиванием музыки, спали и ели. Самый важный момент в течение дня был, когда ученый осматривал участников – не подхватил ли кто из них простуду, и если да, то насколько она серьезна. Одно из измерений, определяющих степень заражения, касалось закупорки носа: смотрели, насколько быстро специальная краска, закапанная в нос, доберется до задней стенки горла. Другое измерение – общий вес использованных человеком носовых платков.
Коэн и его коллеги обнаружили, что участники с высоким уровнем положительных эмоций заболевали в три раза реже, чем те, кто находился в подавленном состоянии. Ученые также выявили, что у более социально активных испытуемых, испытывающих в основном позитивные эмоции, меньше шансов подхватить простуду. Эта связь оставалась даже тогда, когда ученые рассматривали исходные показатели иммунной системы добровольцев (то есть были ли у них антитела к вирусу простуды в начале эксперимента). Интересно то, что более положительно настроенные люди имели тенденцию к преуменьшению симптомов – независимо от того, насколько серьезным было заболевание; то есть если два человека имели одинаковые показатели степени заболевания (что было измерено при помощи прохождения жидкости до задней части горла и определения количества произведенной слизи), более удовлетворенный человек докладывал о более мягких симптомах, нежели грустный или сварливый человек (с теми же симптомами), который говорил, что его простуда совершенно ужасна. Таким образом, это привносит предостерегающий момент в изучение позитивных эмоций и здоровья: если вы спрашиваете людей об их самочувствии, люди с высоким уровнем позитивного мышления склонны обрисовать вам великолепную картину, даже если на самом деле чувствуют себя не лучше, чем их депрессивный, ворчливый и хронически злой сосед. Именно поэтому так важно проводить исследования, которые действительно измеряют степень заболевания, как это делает Коэн, а не спрашивать людей об их ревматоидном артрите, фибромиалгии и других аспектах здоровья.
Одно-единственное исследование не может сделать научное предположение доказанным фактом, это касается и исследования взаимосвязи счастья и здоровья. Хотя работа Коэна, на мой взгляд, одна из наиболее скрупулезных в поиске этой связи, остальные исследования пришли к такому же выводу. Одна предприимчивая команда добралась до записей в журналах, писем и других автобиографичных набросков группы молодых монахинь (их средний возраст был двадцать два года), членов религиозной конгрегации Школьных сестер де Нотр-Дам. 22 сентября 1930 года мать-настоятельница отправила письма всем монахиням, которыми она руководила, с просьбой написать автобиографии. Многие из записей сохранились. Эти материалы ученые из Кентуккского университета под руководством Дэвида Сноудона и изучали. Каждое слово из ста восьмидесяти автобиографий, отражающее эмоциональный опыт, они оценивали как позитивное, негативное или нейтральное. Затем, когда ученые подсчитали частоту слов и предложений, которые передавали положительные эмоции, они обнаружили, что чем больше их было, тем выше вероятность того, что монахиня до сих пор – на тот момент шестьдесят лет спустя – жива. Примечательно, что частота слов и предложений с негативной окраской не была связана с большим риском ранней смерти – важным было лишь наличие положительных эмоций, которые поддерживали жизнь до преклонного возраста.
Еще в одном превосходном исследовании в течение двух лет проводились наблюдения за американцами мексиканского происхождения в возрасте от шестидесяти пяти до девяноста девяти лет. Было обнаружено, что те, у кого преобладали положительные эмоции, имели в два раза больше шансов остаться в живых на протяжении этих двух лет, чем те, у кого уровень положительных эмоций был низок. Причина, по которой исследование 2000 года так сильно выделяется на фоне других, такова: ученые наблюдали испытуемых с разными болезнями (проблемы с сердцем, инсульты, рак, диабет и артрит), кроме того, некоторые добровольцы имели проблемы с весом, курили, употребляли алкоголь, имели высокий уровень негативных эмоций. И даже в случае наличия серьезных болезней или вредных привычек взаимосвязь между позитивными эмоциями и риском рано умереть была четко видна.
Также впечатляющим является исследование 2001 года, когда измерялся уровень позитивных эмоций у здоровых пожилых людей. Было обнаружено, что низкий уровень положительных эмоций в начале наблюдения обусловливал большую вероятность получить инсульт на каком-то этапе исследования в течение последующих шести лет (это было особенно характерно для мужчин). Опять же, эти ученые исключили множество других факторов, таких как возраст, доход, образование, семейное положение, ожирение, кровяное давление, курение, история инфарктов, диабет, негативные эмоции, в качестве объяснения дифференцированного риска инсульта.
Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 66
