И тогда Татьяна плюнула ему в лицо. В ответ Принни злобно взглянул на нее, утер слюну с подбородка и замахнулся кулаком.
Удар был такой силы, что, казалось, покачнулась комната, и все же почему она не ощутила боли? Именно в этот момент Лукас Стратмир, успев схватить принца за шиворот, приподнял его в воздух и швырнул на пол.
— Боже мой! — выдохнул мерзкий сластолюбец, стукнувшись подбородком о ковер.
Лукас собрался повторить удар, но Татьяна схватила его за руку.
— Не надо, пожалуйста…
— Клянусь, я вытрясу из него душу! — прорычал Лукас.
Принни с трудом поднялся на колени.
— Только попробуй! Я непременно позабочусь о том, чтобы тебя повесили, и сделаю это с превеликим удовольствием!
— Ах ты, мерзкий жирный боров…
— Лукас, перестань! — воскликнула Татьяна. — Этот слизняк не стоит твоего гнева.
— Ты права. — Лукас поднял ее с кресла и окинул гневным взглядом ее измятое платье, растрепанные волосы…
— Послушай, — принц, кряхтя, поднялся на ноги, — меня заверили, что девчонка сама этого желает!
Лукас угрожающе прищурился:
— Лжешь, негодяй…
— Клянусь, это правда — мне об этом сообщила дама, которая ее сопровождала.
Татьяна вздрогнула.
— Возможно, так все и было, — шепнула она.
— Вот именно, — подхватил принц. — Ваша знакомая подошла ко мне, когда мы возвращались с лужайки, и сказала, что вы по мне с ума сходите! Вот почему, когда я заметил, что вы не вернулись вместе с остальными, нашел вас здесь, и вы так мило поблагодарили меня за спасение… — Принни поправил манжеты и сбившийся тюрбан. — Уж не считаете ли вы, что для того, чтобы завоевывать сердца, мне нужно прибегать к насилию? Полно! Стоит пальчиком поманить, и любая женщина в моем королевстве бросится мне на шею!
— Только не я! — решительно заявила Татьяна.
Старый распутник усмехнулся:
— До поры до времени, дорогая. Мое обаяние возрастает с каждой новой встречей. Надеюсь, вы не обиделись? Считайте, что произошла небольшая ошибка.
— Ничего, мерзавец, когда-нибудь ты свое получишь, — угрожающе пробормотал Лукас. — Я от всей души надеюсь увидеть это своими глазами. — Он накинул на плечи Татьяны свой плащ. — Пойдем поскорее отсюда.
— Приезжайте в любое время, мисс Гримальди! — весело крикнул принц им вслед.
Пока они стояли в ожидании кареты, Лукас не проронил ни слова; затем он в полном молчании усадил ее, сам сел напротив и с каменным лицом уставился в окно.
— Клянусь, — наконец прервала молчание Татьяна, — я не давала ему ни малейшего повода. Не могу представить себе, зачем было леди Борнмут так порочить меня?
— Полагаю, она надеялась сделать из тебя еще одну миссис Биверс! — резко ответил Лукас.
— А что именно случилось с миссис Биверс?
— То же самое, что почти случилось сегодня вечером с тобой. Только Принни вдобавок наградил ее еще кое-чем, чтобы помнила. Сифилисом.
— Силы небесные! — Татьяна вздрогнула под его плащом. — Но какую выгоду может извлечь из этого леди Борнмут?
— Она надеялась устранить хотя бы одно препятствие на пути к замужеству своих дочерей.
— Неужели женщина может быть такой бессердечной!
Дождь, припустив сильнее, громко застучал по крыше кареты.
— А что ты скажешь о моей матери, которая отправила тебя туда?
Гром ударил с такой силой, что задрожали стекла в окнах кареты, и Татьяна зажала уши руками.
Лошади, испугавшись, заартачились, и ей показалось, будто что-то большое и тяжелое свалилось на крышу кареты, потом промелькнуло за окошком и шлепнулось в дорожную грязь.
Лукас приподнялся на сиденье и крикнул:
— Бронтон!
Ответом ему было молчание.
— Похоже, Бронтона застрелили, — со странным спокойствием сказал он. — Пожалуйста, не высовывайся.
Ударом ноги Лукас распахнул дверцу.
Снова прозвучал хлопок, потом еще один. Выстрелы были похожи на фейерверк.
Татьяна прижалась лицом к стеклу, но сначала не могла разглядеть ничего, кроме тьмы и капель дождя на стекле. Потом она увидела Лукаса, склонившегося над человеком, лежащим на дороге. Время от времени из темноты раздавались выстрелы; и Лукас отстреливался, а потом потащил тело к карете.
Татьяна открыла дверцу, и Лукас втиснул кучера внутрь.
— Он мертв? — Глаза девушки расширились от ужаса.
— Не знаю.
Выйдя наружу, Лукас направился к лошадям, однако Татьяну его слова ничуть не успокоили. Господи, разве он сможет и отстреливаться и править лошадьми одновременно? Сбросив с себя плащ, она перелезла через Бронтона и выскользнула из кареты.
— Назад, черт бы тебя побрал!
Но она уже вскарабкалась на козлы.
— Брось мне поводья и садись сам!
На мгновение ей показалось, что Лукас начнет спорить, но в этот момент раздался еще один выстрел, заставивший его дернуться и схватиться рукой за шею.
Татьяна наклонилась вперед и на ощупь отыскала вожжи.
— Ну же, ради Бога, забирайся скорее! — крикнула она.
Лукас забросил ногу на приступок и прижался спиной к стенке кареты.
— Эге-гей! Пошевеливайтесь, клячи! — Татьяна хлестнула гнедых вожжами, и они рванули с места как раз в тот момент, когда в ночном воздухе снова засвистели пули.
Лукас отстреливался наугад. Потом ему пришлось перезарядить пистолет, действуя одной рукой, и Татьяна услышала, как он застонал от боли.
— Ты ранен? — крикнула она.
— Гони!
— Но я не знаю, куда ехать!
— Туда, где есть люди и свет.
Это означало — в город. От непривычного напряжения у нее заболели плечи, но она из последних сил сжимала вожжи.
Наконец вдали показались огни газовых фонарей, и Лукас, повернувшись, взобрался на козлы и уселся рядом с ней.
— Сколько их было? — прерывающимся голосом спросила Татьяна.
— Не знаю, не разглядел. Но по крайней мере одного я уложил.
— Это разбойники?
Лукас покачал головой:
— Они поджидали именно эту карету.
Судя по топоту копыт сзади, их пытались догнать, и Лукас снова выстрелил. В темноте испуганно заржала лошадь. Гнедые шарахнулись в сторону, перестав слушаться.
— Гони! — крикнул он.
— Пытаюсь! Эге-гей! Пошевеливайтесь!
Карета опасно наклонилась на повороте, едва не налетев на каменное ограждение. От ветра и дождя пряди волос упали Татьяне на глаза, но она не осмеливалась ни на секунду выпустить вожжи. Лошади неслись как безумные. Еще несколько сотен ярдов — и они выскочат на пирс.
