Глава 1
За окном ранняя зимняя ночь, минус восемнадцать, но вквартире тепло и уютно, хожу босиком и без штанов, а Ниночка и вовсе голенькая,с ее точеной фигурой можно. То и дело картинно выгибается, демонстрируя тоосиную талию, то четко очерченные груди на уже девичьем теле.
Ей только четырнадцать, я даже усомнился, стоит ли с такоймалышней играть во взрослые игры, но когда на дискотеке спросил, сколько ейлет, она ответила кокетливо:
– Женщине столько, на сколько она выглядит!
– Ей верили, – добавил я ей тогда в тон, – на этомкрупно прокалывались. Хитрюге не было и пятнадцати…
Она расхохоталась.
– Ты угадал. Но можешь не беспокоиться, мои родители изобеспеченных.
Это был намек, что ничего от меня не потребует, мол,совратил малолетку. Вот теперь щебечет, пока мама в школе, носится по квартире.Хорошая веселая штучка, хотя для траханья, как все больше убеждаюсь, мненравятся телки постарше. И чтоб сиськи побольше, а не эти прыщики. Правда,у нее не прыщики, а типа некрупных яблок, но все больше понимаю, что моиинстинкты предпочитают эти яблоки покрупнее. А то и дыньки.
– Родителям что наврала?
– У подруги, – ответила она весело. – Еепредупредила, подтвердит.
– Вряд ли у твоей подруги собственная квартира, –усомнился я. – Не по возрасту. Родители не заложат?
– Нет, – сказала она еще веселее. – Ее родителимоих не любят. Обязательно подтвердят!
– Хорошо устроилась…
– А ты? Мама на работу, а ты совращать малолеток?
– Ага.
– А вот мне врать приходится, – вздохнула она спритворной печалью. – Тебе проще…
– Да ладно тебе, – ответил я с неловкостью. – Мамау меня строгих правил. Просто смирилась, что если не будут такие вот чистенькиебывать в моей постели, то стану трахаться с пьяными шалавами в подворотнях.
Она призадумалась, кивнула со всем серьезностью:
– Да, инстинкты свое все равно возьмут. Трахаться все равнобудем, так пусть это будет открыто, меньше шансов, что попадемся на чем-то.
Карман брошенной на спинку стула рубашки задергался,донеслась приглушенная мелодия. Я выудил мобильник, поднес к уху.
– Алло, Вован. Что случилось в такую рань?
– Рань? – пробормотал он. – Для кого рань, а длянас, подневольных трудящихся, уже скоро обед. Виталик, у нас траблы.
Я спросил беспечно:
– Пальчик прищемил?
– Если бы, – ответил он, я наконец уловил в его голосестрах. – Заходил тут один. Желает поговорить непременно с тобой.
– Кто?
– Он не назвался.
– А что сказал вообще?
– Только что хочет с тобой поговорить. Виталик, это не ташпана, что тогда пыталась нас на бабки пригнуть. Этот, судя по прикиду, вбаксах не больно нуждается. У меня глаз наметанный, сразу засек часы засемьдесят тысяч зеленых!
Я ответил напыщенно, кося одним глазом на Ниночку, онавышла голенькая на балкон показаться соседям, пусть мне завидуют:
– Он не один в Москве такой. Что сказал еще?
– Что захочешь его выслушать.
Я буркнул:
– Да пошли ты его на близкий адрес. Только и всего.
– Виталий, – торопливо сказал Вован, – он приезжална новом «шестисотом». А с ним еще джип весь из себя. С затемненнымистеклами! Думаю, там охрана. Он сказал, что сегодня приедет после обеда.
– Опять, – сказал я с раздражением, чтобы слышал Вован,его успокоит, хотя у самого начали подрагивать поджилки, – ладно, Вован!Как приехал, так и уедет. Не переживай.
– Ты будешь?
– Я же сказал, приеду.
Голос Вована пропал на полуслове, когда я отключил связь исунул мобильник в карман. Пальцы вздрагивают, сердце начинает сжиматься встрахе. Одно дело туповатые отморозки, что попытались наложить дань, рэкэтирысраные, другое дело – люди, что приезжают на «мерсах» да еще соджипированной охраной.
