- Войдите. У меня есть инструкции... Мне осточертели дилетанты. Меня от них тошнило. Я сказал:
- Плевал я на ваши инструкции. У вас пять секунд на то, чтобы убрать пушку. Иначе вы ее проглотите.
- Мистер Хелм, я выполняю приказ.
- Только не здесь. - Я тяжело вздохнул. - Ну, сынок, писан или вставай с горшка. Я иду.
- Но...
Он еще что-то бормотал, когда я, наклонив голову, чтобы не удариться, вошел в домик. Увидев его взгляд, я понял, что не ошибся. Не знаю уж, какую подготовку он прошел, но в основе своей он был дилетантом и останется таковым навсегда. Подготовка часто не значит ровным счетом ничего в сравнении с общим отношением к жизни. Это был представитель нового поколения, воспитанный на идее общих усилий и телесюжетах. Он был из тех неискушенных простаков, которые никогда ничему не в силах научиться. Особенно тому, что огнестрельное оружие нужно, чтобы из него стрелять.
Он-то и не собирался стрелять. Он и в мыслях это не держал. Ему, собственно, никто не давал таких инструкций. Ему, наверное, велели помахать у меня перед носом волшебной палочкой калибра 0, 38, и я сразу сделаюсь его послушным рабом на всю оставшуюся жизнь. Он все еще что-то бубнил, когда я грубо отнял у него револьвер.
Какое-то время я держал его в руках, испытывая большое искушение запихать железку в глотку этому сопляку, как и обещал. Хватит с меня за последние сутки нацеленных и стреляющих револьверов. Неужели эти люди должны непременно добавить от себя того же угощения. Я также подумал, не врезать ли ему пару раз револьвером по физиономии или сломать руку-другую, чтобы на какое-то время отучить от привычки размахивать пушками. Затем я вздохнул, открыл барабан и высыпал патроны. Сначала я вышвырнул за дверь револьвер, а за ним и заряды. Это только в фильмах герои швыряются заряженными пушками.
Шпион-дилетант смотрел на меня в упор, и глаза его были полны обиды и уязвленного самолюбия. Я понимал, что творится у него в голове. Я нанес ему оскорбление, и он должен как-то на это ответить. Что ж, его научили, наверное, приемам дзюдо и искусству тайнописи, но никто и не позаботился, чтобы заставить его мыслить профессионально. Никто не удосужился вбить в пространство между его ушами основную заповедь работника секретной службы, а именно: его личные переживания не имеют ни малейшей ценности ни для кого, в том числе и для него самого.
- Если ты попробуешь напасть на меня, сынуля, - предупредил я юнца, - то я втопчу тебя в землю. От тебя останется кровавое пятно, которое с удовольствием вылижет мой пес.
Он помолчал. Я вынул из шкафчика масленку, капнул на нож и стал водить лезвием туда-сюда, чтобы он лучше открывался и закрывался. Надежда секретной службы смотрела на меня, не отводя глаз. Возможно, молодой человек решил, что я ему угрожаю. Возможно также, он был прав.
- Как тебя зовут? - спросил я.
- Не ваше дело.
- Как тебя зовут, сынок? - повторил я. Он опять не ответил, и я устало сказал: - Слушай, я сильно устал. Я провел ночь с больной собакой. Я хотел немного поспать перед встречей, а потом и после нее, До отхода парома. Но если ты думаешь, что я не отыщу в себе запас сил на то, чтобы выбить из тебя пару ответов, ты глубоко ошибаешься. Ну, говори.
- Меня зовут... меня зовут Смит.
- Отлично, - сказал я. - Учти, я даже не требую от тебя правды. Значит, Смит? Плохо у тебя с фантазией. - Я посмотрел на него в упор и спросил: - А ты часом не родственник мистеру Вашингтону Смиту, с которым я имел короткую встречу неделю назад? Он молчал, и я сказал: - Неважно, можешь не отвечать. Но я вижу определенное сходство. Тот же длинный нос ищейки, те же слишком серьезные глаза. Глаза фанатика.
- Черт, вы не смеете так говорить о моем... Он осекся, и я, ухмыльнувшись, сказал:
- Ладно, Смит-младший. Скажи мне, что происходит. Ваши ребята нагрузили меня заданием, хотя у меня и своих дел невпроворот. Они потратили уйму времени, рассказывая мне о человеке, на которого я весьма отдаленно похож и роль которого должен был сыграть. Мне сказали, что это задание огромной важности. Детали были скрыты мраком, но в целом получалось, что от того, как я выступлю, зависит судьба если не всей планеты, то нашей нации. А теперь, когда я начал действовать, и вроде бы неплохо, ни с того ни с сего возникаешь ты с пушкой и ставишь под удар всю операцию. Если ты меня всерьез рассердишь, то я пошлю вас с вашей вшивой работой куда подальше. Лучше говори, что вы тут за игру ведете или, по крайней мере, пытаетесь вести?
Смит-младший поджал губы, потом сказал:
- Вы не можете послать нас подальше с нашей вшивой работой, потому как никакой работы у вас больше нет. Все кончено.
- Кто это сказал?
- Это сказал мой... В общем, когда в Вашингтоне поняли суть вашего последнего телефонного звонка, то был издан приказ... После того как вы сообщили о последнем трупе. С вами все, Хелм. Вы выходите из игры. Вы должны передать мне то, что было в ошейнике, и в дальнейшем не иметь никакого отношения к операции.
Все еще работая лезвием, я хмуро покосился на него.
- А что же такое важное содержалось в инструкциях, что для их передачи потребовался револьвер калибра 0, 38?
- Ну, учитывая, как разворачивались события, - замямлил Смит-младший, - мы не знали, как вы отреагируете... Короче, мне было сказано понапрасну не рисковать.
- Ясно, - кивнул я. - Махать револьвером перед носом человека моей профессии у вас называется не рисковать. Хотелось бы тогда знать, что же у вас называется риском. - Я снова потянулся за масленкой. Нож ходил все еще туговато, чтобы на него можно было положиться в экстренных обстоятельствах. - Ну, а как же разворачивались, по-вашему, события?
- Разве непонятно? Вы же знаете, что натворили.
- Я-то как раз считал, что все идет нормально. Мне было ведено продвигаться, несмотря на все препятствия, я так и делал. По крайней мере, я оказался достаточно далеко на севере. Мне был задан график, и я его выполняю. Конечно, возникали помехи, но я с ними разобрался и не позволил им меня сильно задержать. В чем же дело?
- Помехи! - горько откликнулся молодой человек. - На пути сюда вы убили пятерых, Хелм. Канадцы устроили нам скандал по поводу кровавой волны, которая захлестнула их страну. Вы оставили за собой широкий алый след. Неужели, по-вашему, мы должны сидеть и радоваться тому, что вы творите от нашего имени?
Я посмотрел на него с изумлением. Сама идея, что кто-то может послать опытного агента, специалиста по убийствам на опасное задание, сообщить ему, что от успеха операции зависит судьба человечества, а потом жаловаться насчет жертв, была такой детски наивной, что какое-то время я изумленно молчал. Наконец я сказал:
- Ясно. Вы хотите, чтобы газон был выкошен, но ни одна травинка не пострадала.
- Ну, разумеется, бывают ситуации, когда агенту приходится убивать при самозащите, - начал было Смит-младший, но я перебил его.
