— Но Дэвиду это безразлично. Он видит меня такой, какая я есть. Ему все равно, чья я племянница. Он не изменит своего отношения ко мне.
— Конечно, — согласился Бертрам. — Но только твое новое положение привлечет внимание к твоей персоне, Аня. Ты станешь предметом всеобщего интереса — романтическая история о найденной племяннице сэра Бэзила сделает свое дело. Я сам мог бы влюбиться в тебя.
— Ну, разумеется! Кроме практической пользы, у тебя появится больше свободного времени, чтобы выходить из дому. Даже самый ревностный поклонник ничего не может поделать, если объект его страсти находится в недоступном месте. Разве у Дэвида есть шанс остаться с тобой наедине в доме миссис Престон?
Все это было верно. Кроме тех кратких минут на ступеньках лестницы, они не виделись наедине с тех пор, как Аня покинула дом его тети. А именно этого и добивалась Селия.
— Но, Бертрам, как вы можете быть уверены, что сэр Бэзил, мой дядя, захочет меня видеть?
— Я не уверен.
— Но тогда мое появление может смутить его. Он даже может заявить, что я самозванка или что-то в этом роде.
— Конечно, может, — невозмутимо согласился Бертрам.
— Я этого не вынесу! Я и так слишком много… — Аня осеклась, потому что не хотела показаться неблагодарной.
— Если хочешь, да.
— Думаю, да. — Бертрам взглянул на часы. — Да, до нашей встречи еще есть время.
Глава 12
Если Бертрама и удивило внезапное решение Ани, то виду он не подал и просто заключил:
— Думаю, это отличная мысль. Такие вещи нужно делать сразу же или не делать вообще.
Испуганное «я» Ани, которое выработалось за годы жизни в лагерях, когда все важные решения за нее принимали другие, еще сопротивлялось, однако новое, беспокойное «я» презирало эти внутренние страхи и сомнения. Ей казалось, что они едут очень долго, незнание Лондона не позволяло ей понять, когда появится дом сэра Бэзила. И она испытала ужас, смешанный с облегчением, когда они свернули в переулок и остановились перед большим, красивым особняком с белыми оконными рамами и сверкающей парадной дверью.
— Здесь живет твой дядя. — Внешне Бертрам был совершенно спокоен, но ей показалось, что он тоже слегка волнуется. — Еще у него есть дом за городом.
Когда Бертрам нажал на кнопку звонка, и Аня услышала в глубине дома мелодичный звон, ей ужасно захотелось вцепиться в руку своего спутника и закричать: «Бежим! Бежим, пока не поздно!»
Однако прежде чем ее охватила паника, дверь открыл внушительного вида слуга. Услышав фамилию Ранмир, он пригласил их в холл, а сам пошел спросить, может ли хозяин принять гостей.
— Не бойся, я сам все объясню, — шепнул Ане Бертрам, и она молча кивнула.
Через несколько минут слуга доложил, что сэр Бэзил примет их, и они прошли в большую комнату, которая — конечно, Аня не могла этого знать — была почти точной копией гостиной из первого акта самого удачного спектакля сэра Бэзила. Но в эту минуту не комната привлекла внимание Ани, а высокий красивый пожилой мужчина, который вышел им навстречу. Он не походил ни на одного человека, виденного Аней прежде, и был намного представительнее ее отца на фотографии, тем не менее девушка ощутила странное чувство, что уже давно с ним знакома. Возможно, ей только показалось, но этот момент узнавания был очень трогательным.
Пока эти мысли проносились в голове Ани, сэр Бэзил поприветствовал Бертрама и повернулся к ней.
— Это юная протеже моей матери, — начал Бертрам, — но у меня есть особая причина привести ее сюда. Это долгая история, и думаю, Аня хотела бы, чтобы я все объяснил. Впервые мы встретились, когда она жила в лагере для перемещенных лиц.
На выразительном лице сэра Бэзила появился сочувственный интерес. Он тут же стал старым, добрым другом семьи, который внимательно слушает историю незнакомки, прежде чем в первой сцене начнут разворачиваться драматические события.
Внезапно Аня поняла, что не хочет, чтобы Бертрам говорил за нее. Робость оставила ее, и она тихо, но властно произнесла:
— Не возражаете, если я сама все объясню, Бертрам?
— Конечно. — На его лице появилось выражение удивления, но он тут же подчинился.
— Сэр Бэзил, я знаю, что к вам приходит очень много людей за советом. Но Бертрам считает, что у меня необычный сценический талант. Я не уверена в его правоте, не могли бы вы сами решить за нас?
— Моя милая юная леди. — Сэр Бэзил уже был не гостеприимным хозяином, а театральным актером и режиссером, которому приходится каждый день говорить «нет» новичкам сцены. — Конечно же, я всегда рад дать совет любому другу Ранмиров. Но хотел бы вас предупредить, что сейчас актеров очень много и даже талантливым людям зачастую бывает трудно чего-то добиться.
— Я понимаю, — быстро отозвалась Аня. — Но должна сказать, что Бертрам привез меня сюда не только для того, чтобы узнать ваше мнение. Есть кое-что еще. Думаю, он простит, что я начала с этого.
— Я подчиняюсь твоему решению, — с улыбкой отозвался Бертрам, — но поскольку ты начала с театра, хотел бы пояснить, сэр Бэзил, что талант Ани довольно специфического рода. Она, скорее декламатор, нежели актриса…
— Это не по моей части, — сурово перебил сэр Бэзил. — Я специализируюсь исключительно на драме, как тебе это давно уже известно, Ранмир.
— Конечно. Аня и не рассчитывает сразу получить работу или даже рекомендацию от вас. Ей просто нужно дружеское мнение. Это так?
— Да, — с готовностью кивнула Аня.
— Хорошо. Тогда пройдемте в мою студию.
Сэр Бэзил поднялся и провел их в большую, светлую, пустую комнату с маленькой сценой в углу.
— Что вы собираетесь показать? — терпеливо спросил он. — Все, что угодно, кроме монолога шекспировской Порции о милосердии. Вчера я судил претендентов на награду Баррингтона, — заметил он, обращаясь к Бертраму, — и, милый мой, все они выбрали роль Порции из «Венецианского купца»! Девушки, я имею в виду. Юноши были Марком Антонием или Генрихом V. Очень утомительно, знаете ли.
— У Ани нет драматического таланта для Порции, — рассмеялся Бертрам.
— Дорогой Ранмир, думаешь, это их останавливает?
Сэр Бэзил повернулся к Ане, которая скинула пальто и поднялась на сцену. Он вежливо, но со слегка скучающим выражением выслушал, как она объясняла содержание сценки со шляпкой.
