Если то, что говорил Гу, правда, становится понятно, почему первый переводчик не смог справиться с заданием.
Чэнь налил себе чашку чая. Комната показалась ему уютной, почти интимной из-за мурлыкающего возле книжного шкафа кондиционера.
Четко выдерживая расписание, Белое Облако приходила днем. Он посмотрел в свою записную книжку, где было отмечено, что она должна помочь ему найти дефиниции, которые были нужны для перевода, и их было недостаточно в его словаре. Он знал, что последний китайско-английский словарь был издан пять или шесть лет назад, когда многие понятия не соответствовали существующему состоянию Китая. Поэтому лучше было бы прочесть некоторые статьи или книги по маркетингу, чтобы понять, можно ли хотя бы примерно передать в переводе соответствующие идеи.
Он пропустил раздел о маркетинге и перешел к главе о ресторанном бизнесе в «Новом Мире». Он чувствовал, что этот раздел может быть для него и приятным и увлекательным.
Около часу дня пришла Белое Облако. Она выглядела уставшей, даже немного изнуренной, с заметными темными кругами под миндалевидными глазами. Наверное, вчера вечером поздно закончились занятия, к тому же ее день был наполнен обязанностями маленькой помощницы.
Она сняла куртку и кинула ее на кресло, сразу почувствовав, что в комнате тепло, и, повернувшись к нему, хитро улыбнулась.
– Спасибо, что ты сказала об этом Гу, – сказал Чэнь.
– Эти вещи у вас должны были быть уже очень давно. Не экономьте на себе, – сказала Белое Облако. – А вот кассета с интервью с одним из членов университетской группы.
– Ты так много мне помогаешь.
– Не много, а чуть-чуть, – хихикнула она. Ему очень хотелось сразу же, не откладывая, прослушать кассету, но ее присутствие в комнате мешало ему сосредоточиться на расследовании.
– Могу я у вас принять горячий душ?- вдруг спросила она.
– Конечно. Правда, недавно там работал мастер, и я еще не успел все привести в порядок.
– Об этом можете не беспокоиться, – сказала она.
Скинув обувь, Белое Облако прошла в ванную со своей сумкой, но, прежде чем закрыть за собой дверь, повернулась и улыбнулась ему. Он подумал, не было ли это хорошо просчитанным ходом, приглашающим на близость. Слушая звуки душа, он старался не думать о ее статусе маленькой помощницы.
Он включил магнитофон. На кассете было не совсем интервью, а что-то похожее на сборник высказываний различных людей. Он немного удивился, потому что Белое Облако проявила себя как профессиональная журналистка, хотя не была обучена такой работе. На самом деле было удивительно, что опрашиваемые вообще говорили с ней.
Первое интервью было с ведущим профессором университета, где училась Инь: «Она была конъюнктурщицей. Почему я так говорю? Во-первых, она увидела возможность стать членом организации хунвейбинов! И все мы стали мишенью ее жестокой революционной критики. Она использовала свой шанс, вступив в ряды бунтовщиков, чтобы иметь возможность быть с Яном. Он был блестящим ученым, как невскрытая золотая жила. Это можно сравнить с покупкой ценных бумаг. Рано или поздно культурная революция закончилась бы, она должна была предвидеть это. Только она придала романтической драме слишком большое значение. Но она все же не проиграла, правда? Книга, слава, деньги и многое другое».
Следующим был лектор на пенсии по имени Чжуан, который проработал с Яном несколько лет и раза два встречался с Инь. «Он был слишком педантичным. Даже в те годы он оставался идеалистом, продолжал писать и читать, думаю, как доктор Живаго. А она была просто старой девой с проблемами в политическом досье. Это был ее последний шанс, и, конечно, она боролась за него».
Третьим был исследователь, человек среднего возраста, по фамилии Пан. Он читал роман Инь и немного общался с ней. «Как писательница она ничего собой не представляла. Книга привлекла внимание больше из-за ее автобиографического характера. Теперь это позор. Ничего страшного в том, что книга, по существу, о ней самой. Нет, она была бы без него никем. Так что просьба шла от него…»
В этих интервью Белое Облако не могла правильно сформулировать вопросы, так как не была полицейским. Но она здорово придумала не стараться озвучить хотя бы один вопрос. Но в интервью с Паном она спросила: «Так вы не верили в то, что она все это время была влюблена в него? Не подвергала ли она себя большому риску крутить роман?» «Я не говорю, что ей совсем было наплевать на него, – она любила его по-своему, – ответил Пан. – Что же касалось его, то, по моему мнению, у него на этот счет были другие соображения».
В общем, Чэнь понял: то, что может быть правдой, должно быть правдой.
Он был погружен в мысли, которые пугали его, когда услышал, как медленно поворачивается дверная ручка ванной комнаты. Он нажал на кнопку и выключил компьютер. Чэнь не обратил внимания, как долго Белое Облако принимала душ. В так называемой ванной комнате не было ванны, а только маленькое пространство, отделенное бетонной стенкой и с душем наверху. Должно быть, она была там долго, и это было неудивительно, поскольку горячий душ был все еще роскошью для большинства шанхайцев. Он выглянул посмотреть, как она, босая, идет к его столу. Она надела его серый махровый халат, который могла заметить у него ранее. Как только Белое Облако нагнулась, халат распахнулся, и Чэнь смог тщательно изучить ее плечи. Его взгляд уловил белизну ее груди, лица, пылающего от жары, волос, блестящих от капель воды, и он тут же вспомнил пару строчек Ли Бо, известного поэта династии Тан. Они были из стихотворения, которое Ян включил в свою рукопись:
Стать жаждут эти облака Твоим, кружащим в танце платьем, И тот пион, под стать твоей красе, Весенний бриз, коснувшийся перил, И лепесток, сверкающий в росе. Чэнь вспомнил, как цитировал стихи Белому Облаку, когда они встретились в первый раз. Они танцевали в приватной караоке-комнате. На ней было дудоу, древнее китайское одеяние, похожее на блузку с бретельками, которое неожиданно стало популярным, и его руки прикасались к ее обнаженной спине. Наверное, это не совсем подходящая сцена, чтобы напомнить ей, поэтому он решил сейчас не читать вслух эти строки.
Поэт Ли Бо, близкий к императору династии Тан, потерпел неудачу из-за стихотворения по политическим соображениям. Его раскритиковали за то, что императорская наложница была возмущена тем, что поэт в своем произведении не оценил ее от лица императора. Правда, позже критика отозвалась о стихах похвально. Урок в том, что поэт никогда не должен лезть в политику.
– О чем вы думаете? – спросила Белое Облако, стоя позади него и вытирая волосы полотенцем.
– Людям нелегко отрешиться от событий во время культурной революции, – ответил он. Его взгляд упал на ее стройную щиколотку. На ней не было тату, красные ногти на ногах были как молодые лепестки. Мог ли он знать, что тату еще недавно там было? – И людям с собственными взглядами сложно оценить все это.
