Христианин обратился к Уповающему с вопросом: "Ужели правда, что этот человек говорит?"
Упов.: "Берегись, он один из льстивых. Вспомни, как мы уже поплатились за то, что одного послушались. Как! Чтоб не было города Сиона? Да разве мы не видели с вершин Отрадных Гор врата Небесного Града? Притом, разве не суждено нам здесь жить верой? Идем, брат, не то Тот, который наказывал нас бичом, снова настигнет нас. Тебе бы следовало дать мне тот совет, который я теперь намерен шепнуть в твое ухо: "Перестань, сын мой, внимать наущениям, отдаляющим от слов истины". А я говорю, брат, перестань его слушать и будем веровать ко спасению наших душ".
Хр.: "Милый брат, я не садал этот вопрос оттого, что сомневался в истине твоей веры, но для испытания твоего хотел заставить тебя высказаться. Что же касается этого человека, я знаю, что он ослеплен богом мира. Итак, пойдем от него прочь с убеждением, что мы веруем в истину и нет лжи в этой истине".
Упов.: "Я уже теперь радуюсь надежде узреть славу Божию".
Они прибавили шагу и ушли от Атеиста, который снова расхохотался, взглянув на них, и ушел в противоположную сторону.
Я увидел, что пилигримы вошли в страну, где воздух как-то особенно клонил людей к сонливости. И Уповающий стал чувствовать тяжесть в мыслях и непреодолимую наклонность ко сну. Он сказал товарищу, что ему не в мочь как хочется спать, и что у него слипаются глаза: "Давай ляжем здесь и немного уснем".
Хр.: "Ни за что на свете, если мы здесь уснем, то никогда более не проснемся".
Упов.: "Почему же брат? Сон освежает утомленного человека, и мы наберемся новых сил, если отдохнем".
Хр.: "Разве ты забыл, что один из пастухов предостерегал нас не засыпать в Обворожительной стране. Стало быть спать здесь нам не следует; не будем действовать по примеру других, но будем бдительны и трезвы". (1Фес. 5:6).
Упов.: "Я сознаю, что был неправ, и если б я в эту минуту был один, то, конечно, уснул бы на свою погибель. Верно сказал мудрец: "Два лучше одного". До сих пор твое общество было для меня милостью Божией, и ты получишь хорошую награду за свои труды".
Хр.: "Чтобы развлечь себя от наклонности ко сну, пока мы в этой стране, заведем-ка лучше занимательную беседу".
Упов.: "С радостью, брат".
Хр.: "С чего же мы начнём, однако?"
Упов.: "С чего сам Господь начал с нами. Но начни ты первый, пожалуйста".
Хр.: "Сперва я спою песнь: "Когда Христиане начинают быть сонливыми, пускай приходят сюда и послушают как беседуют два пилигрима. Да научатся они от них как бороться со сном и бодрствовать со Христом. Святое товарищество хранит их от сна погибели и побеждает адские силы".
А теперь, задам тебе вопрос. Расскажи мне подробно, что внушило тебе желание предпринять пилигримство".
Упов.: "Ты хочешь знать, что именно побудило меня заботиться о спасении моей души? Скажу тебе, что я долго жил среди наслаждений и сует, которые были в продаже на ярмарке Суеты. Все это, как вижу теперь ясно, конечно, довело бы меня до погибели".
Хр.: "Но что же это было?"
Упов.: "Всякого рода сокровища и богатства мира. Кроме того, я с упоением предавался всякому распутству, пиршествам, попойкам, неприличным разговорам, божьбам, лжи, забывая и не желая даже соблюдать день Господень, и мало ли чего другого, что могло убить навеки душу мою. Наконец, слушая и обсуждая Божественные истины, которые тогда слышал от тебя и от покойного Верного, поплатившегося жизнью за свидетельство истины среди ярмарки Суеты, я постиг, что конец всего этого смерть и что за подобные дела гнев Божий поражает непокорных детей Его".
Хр.: "И ты тотчас отдался во власть этого нового убеждения?"
Упов.: "О, нет. Мне очень не хотелось в это время понимать весь вред греха, ни проклятия, которое последствие его; напротив того, я старался при первом пробуждении души силою Слова Божия закрыть глаза от света, озаряющего дела моей жизни, и не видать всю гнусность их".
Хр.: "Но какая же была причина тому, что ты так относился неохотно к первым действиям на тебя Духа Господня?"
Упов.: "Причин было много. Первая: я не видал, что это новое во мне чувство было действием Божиим на мою душу, и что Господь всегда так начинает обращение грешника — пробуждением совести и убеждением в греховности. Вторая: грех был мной так еще любим, что мне горько было расставаться с ним. Третья: я не мог себе представить, как я покину друзей, коих общество и образ жизни мне так приятны. Четвертая: часы, в которые являлось пробуждение совести, были так беспокойны, утомительны и тяжелы, что я избегал их, отгонял их буйной жизнью, и старался даже не вспоминать о них".
Хр.: "И тебе иногда удавалось избавиться от душевного беспокойства?"
Упов.: "Да, это правда, но только на время. Зато, когда оно возвращалось в сердце, мне было гораздо тяжелее прежнего".
Хр.: "Что тебе снова напомнило твое состояние греховности?"
Упов.: "Многое. Первое: если встречал на улице хорошего человека. Второе: если слышал кого-нибудь читающего Слово Божие. Третье: если чувствовал себя больным телесно. Четвертое: если слышал, что такой-то из моих соседей нездоров. Пятое: если раздавался колокол, призывающий на похороны. Шестое: если вспоминал, что сам умру вскоре. Седьмое: если узнавал о чьей-нибудь скоропостижной смерти. Восьмое: но особенно, когда думал, что придется мне предстать на суд Божий".
Хр.: "Но мог ли ты каждый раз, как представлялся тебе такой случай, отгонять от себя сознание твоей греховности?"
Упов.: "О, нет. Это чувство так охватывало все мое существо, что лишь только я задумывал вернуться к какому-нибудь греху, а наклонность к тому была все-таки сильна во мне, как мне делалось еще тяжелее на душе".
Хр.: "На что же ты решился?"
Упов.: "Я решил исправить образ жизни или идти на верное проклятие".
Хр.: "И ты пытался исправить себя?"
Упов.: "Я стал избегать не только грех, но и общество порочных людей, и предался исполнению всяких религиозных обрядностей. Стал молиться, поститься, читать духовные книги, плакать над своими грехами, говорил всегда правду и прочее. Все это я стал исполнять и многое другое — трудно все передать".
Хр.: "И ты себя тогда чувствовал спокойным?"
Упов.: "На некоторое время только. Но скоро все смущающие меня мысли снова овладевали мной".
Хр.: "Почему же, ведь ты исправился?"
Упов.: "Опять многое было тому причиной. Главное, меня смущали эти изречения: "Вся наша праведность ничто иное, как грязные рубища". "Никакой человек не будет оправдан делами закона". "Когда вы исполните все, скажите: "Мы только бесполезные люди", и еще много других слов из Библии. Поэтому я стал рассуждать сам с собой так: если это точно, то ведь это просто было бы безумие стараться достигнуть царствия Небесного делами закона. Если человек должен сто рублей лавочнику, а потом платит ему деньгами за все, что он у него берет, не выплачивая, однако, прежнего долга, то если лавочник зачеркнет в своей книге старый долг этого человека, то всегда имеет право предать его суду и посадить в тюрьму, как несостоятельного должника".
