— Тебя не услышит, — перебил Кройдон. — Давай, говнючок, в стороночку.
— С места не двинусь.
— Да ну? — Сквиббс быстрым мощным движением схватил Мэтью за грудки и отшвырнул в сторону. Мэтью запутался в собственных ногах и рухнул в бурьян и кусты, и тут же, лишь только он оказался вдали от света фонарей, о нем забыли.
Сквиббс и Кройдон бросились вперед, и хотя Берри отступила на шаг, но дальше было некуда, и, наверное, она подумала, что лучше замереть неподвижно и терпеть, потому что великан должен был появиться с минуты на минуту. Но, как справедливо заметил один из этих, с минуты на минуту — это не прямо сейчас.
Они встали по обе стороны от девушки.
— Прекратите! — крикнул Мэтью и попытался выбраться из переплетения колючек. Ноги не слушались.
Эти двое ткнулись лицами в волосы Берри, вдыхая ее аромат, а ей был навязан запах немытых тел, застарелого пота, соли и несвежей рыбы.
— Кайф, — выдохнул Кройдон и свободной рукой погладил Берри по щеке. — Ах, мать твою, кайф.
Мэтью попытался встать — ноги снова подломились.
— Прекратите! — повторил он, но с тем же успехом мог обращаться к камням.
Сквиббс медленно заскользил небритым лицом вдоль горла Берри. Она замычала от омерзения, отчаянно попыталась оттолкнуть Сквиббса, упираясь ему в плечо, но он не двинулся ни на дюйм, а серый обложной язык Кройдона зашевелился, высовываясь и прячась, касаясь веснушек на левой щеке Берри.
Мэтью было невыносимо. Он отчаянно шарил в темноте, нащупывая камень, палку, что угодно, чтобы швырнуть в этих мерзавцев, и в отчаянии открыл рот — звать на помощь огромного индийца.
Но не успел крикнуть, как его протащила сквозь кусты чья-то рука, вцепившаяся в воротник плаща.
В ту же минуту другая рука, шершавая как кора, зажала ему рот, предупредив любой возможный крик. Его поволокли назад, назад, через бурьян и меч-траву, колючки драли его одежду, потом его бесцеремонно бросили в сторону, как мешок, чтобы убрать с дороги. Чей-то палец плотно прижался к его губам, и смысл был понятен: Тихо!
И Мэтью понял — даже в таком одурманенном состоянии.
Это был призрак Устричного острова.
— Что там за шум, а? — Сквиббс посветил в кусты. — Эй, а куда пацан девался?
— Твою мать! — почти заорал Кройдон. Он тут же забыл о веснушках Берри и уставился на то место, где только что валялся Мэтью Корбетт. — Пропал, гад!
— Вижу, что пропал! — Сквиббс чуть не плакал. — Что толку говорить мне, что он пропал?
— Сбежал! Господи разрази! Эта обезьяна тебе голову за него оторвет!
— Мне? Тебе было сказано за ним приглядывать!
— Я так и делал, пока ты с девчонкой не начал возиться!
Кройдон попятился от Берри, чувствуя, что ему очень-очень не повезло.
— Иди туда и отыщи этого гаденыша! Он не мог далеко уйти.
Сквиббс растерянно посмотрел на темную, угрожающую чащу леса.
— Туда?
— Двигай, говорю! Ты мне еще должен за ту лажу в Лондоне!
Берри увидела, как Сквиббс беспомощно пожал плечами, будто «лажа в Лондоне» навеки сделала его рабом напарника. Потом этот мерзкий тип, от дыхания которого разило гнилым луком и лошадиным навозом (эту вонь Берри, к сожалению, будет помнить всегда), побрел в лес, светя себе фонарем.
Несколько секунд тишины.
— Ну что, взял его, Сквиббс?
В ответ — сочный глухой удар. Звук короткий, но грубый. Как будто кулак вспорол ведро, набитое грязью. Берри вздрогнула, слезы подступили к глазам. Она понимала, что Мэтью вряд ли переживет такой удар.
Из леса вылетело тело, будто швырнули узел грязного белья. Оно приземлилось почти у заляпанных илом сапог Кройдона.
— Боже ты мой! — завопил Кройдон, когда свет фонаря упал на лицо Сквиббса и осветил шишку посреди лба, уже наливающуюся краснотой.
Глаза Сквиббса закатились под лоб, снаружи остались только белки. Он не был мертв, потому что грудь его судорожно дергалась в прерывистых вдохах, но свеча его жизни отчаянно зачадила.
И тут в дрожащий свет лампы Кройдона вошли призрак Устричного острова и Мэтью Корбетт, держащийся прямо за ним.
Могучий вольноотпущенник Зед был одет в потрепанную черную куртку и все те же мешковатые коричневые бриджи, в которых спрыгнул в воду в ноябре, когда его видели плывущим в сторону Африки. Обуви на нем не было. Между пуговицами узкой не по размеру куртки проглядывала голая грудь. В свете фонаря Кройдона Зед казался еще страшнее, чем был три месяца назад. Хотя мышц на сгорбленных плечах поубавилось, зато появилась дикая белая борода. Голова была совершенно лысой, чисто выбритой, — быть может, заточенной ракушкой, — а поперек широкого эбенового лица, по щекам, полбу и подбородку вились племенные шрамы, выступающие стилизованным буквами Z, Е и D, почему Эштон Мак-Кеггерс и дал ему такое имя.
Но сейчас Эштон Мак-Кеггерс больше не хозяин Зеда. Свободу Зеда закрепил указ лорда Корнбери.
Этот каменистый и лесистый клочок земли вполне мог быть королевством бывшего раба, которому пока не удалось достичь золотого берега Африки.
Как бы там ни было, но мрачное лицо Зеда с полной откровенностью сообщало Кройдону очень простую вещь: За вторжение на мою землю заплатишь кровью.
Кройдон понял намек, развернулся и помчался к лодке, открывая врагу спину. На его несчастье, король Устричного острова был не в настроении вежливо попрощаться с нарушителем своих границ. Не успел Кройдон влезть в лодку, как был настигнут Зедом.
Удар по затылку наотмашь выбил изо рта Кройдона лужицу слюны, и щелкнули челюсти — очевидно, прикусив язык, потому что плеснуло и красным. Вслед за этим кулак Зеда припечатал бандита в середину лба, как было со Сквиббсом. Кройдон растянулся выпотрошенной рыбой, а Зед подхватил его из лодки и выбросил на береговые камни. Что-то мерзко хрустнуло, и тело задергалось, будто Кройдон заплясал под суровым учительством Гиллиама Винсента.
— Ну-ну! — прозвучал тихий журчащий голос. — Это что тут такое?
Мэтью и Берри увидели, что Сирки вернулся.
Кровавый свет фонаря с красным стеклом упал на Зеда. Черные бездонные глаза воина бесстрастно оглядели нового противника. Мэтью показалось, будто в них загорелись красные огни.
— Воин племени га, — произнес Сирки тоном искреннего восхищения. Очевидно, он был знаком как с татуировками, так и с репутацией этих воинов. — Польщен знакомством, — продолжал он. — Я вижу, вы озаботились защитой моих гостей. А теперь, — продолжал он, сверкнув красными огнями улыбки, — полагаю, я вынужден буду вас убить.
Он повесил фонарь на ветвь ближайшего дерева — обычному человеку не дотянуться. Потом извлек из-под мантии кривой кинжал с украшенной самоцветами рукоятью. Рабочее внешнее ребро клинка было зазубренным, как пила. Мэтью подумал о том, не пустил ли бы Сирки его в ход против миссис Зиффорд и мистера Дьюпи, если бы чай на них не подействовал. Все еще сладко улыбаясь в предвкушении предстоящего убийства, Сирки стал наступать на Зеда, который схватил весло, выставил грудь вперед и ждал приближения противника.
