Участница: Отец служил в СС.
Хеллингер: Да, дочь тоже смотрит на пол.
Хеллингер отводит отца клиентки дальше вперед.
Хеллингер (обращаясь к отцу клиентки): Как это тебе?
Отец: Лучше. Определенно лучше.
Хеллингер (обращаясь к дочери): Как ты?
Дочь: Я чувствую колебания вперед-назад, вправо-влево. Я не могу стоять твердо.
Хеллингер ставит ее перед ее отцом. Они смотрят друг на друга и обнимаются. Мать смотрит на них.
Хеллингер (через некоторое время обращаясь к заместителям): Это все. Спасибо вам всем.
Медитация: преступник и жертва
Хеллингер (обращаясь к участнице): Сядь рядом со мной. Сейчас мы проведем медитацию, ты при этом будешь клиентка. Ты замещаешь клиентку, хорошо?
Участница: Да.
Хеллингер: Закрой глаза.
Обращаясь к группе: Вы можете присоединиться, если хотите. Представь, что слева от тебя жертвы отца матери, а справа — отец и его товарищи. Ты смотришь то на одних, то на других и слышишь то одних, то других. Ты слышишь предсмертные крики и агрессивные возгласы — и то и другое. Потом и те и другие мертвы. Все замолчали. И ты принимаешь в свое сердце и тех и других. И тех и других.
Через некоторое время, обращаясь к участнице: Как это тебе?
Участница: Это было хорошо. Очень хорошо.
Хеллингер: Достаточно?
Участница: Да, большое тебе спасибо.
Хеллингер: Хорошо.
Обращаясь к группе: Два года назад на Тайване мне довелось пережить впечатляющее событие. Одна женщина была очень агрессивна по отношению к своему отцу. Мы ничего не могли с ней сделать. Из нее фонтаном било такое сильное и полное агрессии чувство, что было ясно, это не ее собственное чувство. Тогда у меня возник образ: в ней кричали угнетенные китайские матери. Она переняла их чувства и в ней они нашли выражение.
Обращаясь к участнице: Может, это тебе тоже поможет?
Участница: Это поможет.
«Я позабочусь о матери»
Участница: Речь идет об одиннадцатилетнем мальчике, которого мучает очень сильный страх расставания. Он не может спать без своей матери. Это означает, что он не может ночевать вне дома и не может принимать участия в классных мероприятиях.
Хеллингер: А что с отцом?
Участница: Отец уже был женат первым браком и от этого брака у него семнадцатилетняя дочь.
Хеллингер: А где он спит?
Участница: С матерью. Но он по профессии водитель-дальнобойщик и много времени проводит в дороге.
Хеллингер: У меня складывается странный образ, будто сын говорит: «Я позабочусь о матери».
Участница: У меня тоже такая мысль была.
Хеллингер: Лучше способа и не придумаешь.
Хеллингер: Ты пригласи их обоих, расставь эту ситуацию и попроси мальчика сказать отцу: «Я позабочусь о маме». Хуже от этого не будет. Да?
Участница: Да, это хорошая идея. Еще одно дополнение. Мать чуть не умерла при рождении ребенка. Он родился кесаревым сечением.
Хеллингер: Это новый элемент. «Я буду следить, чтобы она не умерла». В этом наибольшая сила.
Участница: Да, я это тоже чувствую.
Хеллингер: Хорошо. С остальным ты сама великолепно справишься.
Участница: Я не знаю, как мне теперь работать дальше.
Хеллингер: Теперь у тебя есть образ. Теперь ты совсем по-другому смотришь на мальчика, по-другому видишь мать. Из этого должно что-то получиться. Мы уже видели, как нечто меняется после того, как мы об этом поговорили.
Отношения троих (треугольник)
Участница: Речь идет о женщине, которая организовывает для меня семинары и которая после расстановки, сделанной у меня ее партнером, серьезно заболела. После этого она больше не смогла даже заниматься своей терапевтической работой.
Хеллингер: А что она для тебя делала?
Участница: Она организовывала для меня семинары по семейной расстановке.
Хеллингер: И что?
Участница: Ее муж сделал у меня расстановку. После этого она совершенно…
Хеллингер (перебивает): Ты знаешь, что это было или что получилось? Треугольник.
Продолжительная пауза.
Хеллингер: Мы расставим эту ситуацию.
Хеллингер ставит женщину и мужчину друг напротив друга. В стороне от них она ставит терапевта таким образом, что они вместе образуют треугольник.
Женщина идет к мужчине и протягивает ему руку. Муж все время смотрит на терапевта. Затем он тоже идет навстречу жене и протягивает ей руку. Оба поворачиваются к терапевту, обнимая друг друга за спины. При этом они время от времени переглядываются и улыбаются друг другу.
Участница: Женщина этого и хотела, и расстановка так и показала. Но она при этом не присутствовала.
Хеллингер: До того как мужчина направился к женщине, он все время смотрел на терапевта. Сделав им расстановку, ты вторглась в отношения пары. Ты стала (я делаю смелое предположение) матерью для него и злой свекровью для нее.
Участница: Да, мне это совершенно понятно. Она меня упрекала в том же самом.
Хеллингер: И она права.
Стратегическая помощь
Участник: Речь идет о клиентке, которой сорок лет и которая работает бухгалтером на предприятии своего мужа. Она потеряла доверие к своему мужу. Ей все время приходится расхлебывать то, что происходит на предприятии.
Хеллингер: Ну и каково решение? Подумай.
Участник: Она должна уволиться.
Хеллингер: Это единственное возможное решение. Вопрос в другом: как это сделать? Я однажды слышал шутку, которую рассказал Петер Франкенфельд.
Сидит русский в самолете, а сосед без умолку тарахтит ему в ухо. У русского начинает болеть голова. Он говорит соседу: «Слушайте, у меня голова болит», сосед сразу же прекращает болтать.
Сидит американец в самолете, а сосед без умолку тарахтит ему в ухо. Американец сразу говорит, что у него болит голова, хотя у него голова совсем и не болит. Сосед сразу замолкает.
Громкий смех в группе.
Хеллингер: В чем соль этой шутки? Ты понял?
Участник: Пока еще не соображу.
