— Вы так не думаете? Даже про двустороннюю ангину? И про молнию?
— Нет…
— Зачем вам эти загадки, Дамиан? Это игра?
— Скорее экзерсисы. Упражнения! Понимаете, мозгам нужна постоянная нагрузка.
— Неужели вы надеетесь разгадать эти головоломки?
— Повторяю, Бонаккорсо Питти записывал события своей жизни весьма подробно…
«Почти как наш Яша Нейланд», — подумал Кленский. И, отчего-то понизив голос, сообщил:
— На меня тоже было совершено очень странное покушение!
— Давно? — нисколько не удивившись, поинтересовался хозяин дома.
— Не так давно, как на этого вашего итальянца… Два дня назад!
— Я слушаю.
И Дамиан терпеливо и внимательно, не отвлекаясь, выслушал рассказ Кленского.
— Итак, подведем итоги, — произнес он бесстрастно, когда Кленский наконец замолчал. — Перечислим ваши печали. Во-первых, работе экспедиции кто-то мешает. Во-вторых, лично на вас совершено покушение. И самое главное: умер или убит человек. А его труп…
— Исчез!
— Или украден. Что вполне логично, если все-таки предположить, что этого человека убили. Поскольку потерпевший, чье тело не найдено, считается «без вести пропавшим».
— Как раз вести-то он подает… — со вздохом заметил Кленский.
— Даже так?
— В этом-то и весь ужас. — И Владислав Сергеевич рассказал Филонову еще и о «явлениях» Яши.
— Похоже на фантазии, — пробормотал Дамиан. — Простите, а покушение — это действительный факт? Не могут ли это быть тоже… ваши фантазии?
Кленский молча снял панамку, демонстрируя разбитую, заклеенную пластырем голову.
— Н-да… Кажется, тупым тяжелым предметом! — Филонов осмотрел рану. — И, пожалуй, это факт, а не фантазии.
— Понимаете, в экспедиции есть люди и очень молодые, неопытные. И я не уверен, что они в безопасности. Я даже не представляю, чем это может закончиться.
— Не проще ли вам всем уехать оттуда, как и советовала вам эта милая дама из милиции?
— Невозможно.
— Отчего же?
— Никто не хочет уезжать.
— Совсем никто?
— Совсем. И в первую очередь наш руководитель Корридов не хочет уезжать.
— Поразительная решимость. И чем вы ее объясняете? Любовью к археологии?
Кленский пожал плечами.
— Не знаете?
— Не могу говорить за других.
— А за себя?
— Причина, которую я мог бы вам назвать, мне и самому кажется странной. Боюсь, что и вам эта причина покажется подозрительной.
— Интересно, интересно… Одну минуту!
Филонов вышел из комнаты.
Довольно надолго.
Вернулся обратно он отнюдь не «с пистолетом и зубной щеткой». В руках у Дамиана была трость (!) и небольшой, старомодный саквояжик. «А-ля доктор с частной практикой». Правда, марка кожаного изделия заставляла сразу же забыть о таких ассоциациях. Саквояжики этой фирмы, насколько это было Кленскому известно, не по средствам докторам даже с очень хорошей практикой.
Дамиан выключил компьютер и коротко предложил Кленскому:
— В путь!
«Глаза цвета ивовых листьев… Как листва над речкой Мутенкой! — думал Кленский, заводя машину. — И это светлое платье в цветах, как наряд Флоры. Девушка с подолом, полным цветов и сморчков. Вита, исчезнувшая за зеленой стеной деревьев!»
Это и была та самая «странная причина», по которой Кленский все время откладывал отъезд из экспедиции. Не мог, никак не мог заставить себя… Странная причина, о которой он не решился сказать Филонову.
Вместо этого он сказал Филонову:
— Лучше доехать до Корыстова на моей машине: я там все ямы знаю, все особенности местности.
— Вот как?
— Не волнуйтесь… Я вас и отвезу, и привезу обратно, — пообещал Владислав Сергеевич.
— Это вы не волнуйтесь, — кратко заметил Дамиан.
— Не волноваться?
— Да. Ведь пока ручаться вы можете только за первую часть своего обещания. А что касается «привезу обратно»… Увы, будущее всегда в тумане.
Глава 2
— На машине к нам трудно доехать, — пожаловался Кленский, когда, оставив «Жигули», как обычно, в деревне Корыстово, по тропинке, ведущей через лес, а потом и через поле, они с Дамианом направились к палаточному лагерю археологов.
— Как вы меня представите вашим коллегам? — поинтересовался Дамиан.
— Вообще-то я предупредил руководителя нашей экспедиции, Арсения Павловича Корридова, что хочу пригласить вас… Ну, так сказать, для расследования, — явно стесняясь этого слова, нерешительно произнес Кленский. — А вот стоит ли говорить остальным о том, кто вы? Понимаете… Прямо кино какое-то: расследование… частный сыщик!
— Людям всегда лучше говорить правду. Если есть малейшая возможность сказать людям правду, нужно ее говорить, — со знакомыми телевизионными интонациями, тоном министра, разговаривающего с народом, усмехаясь, подбодрил его Дамиан.
— Разве? — неуверенно промямлил Кленский.
— Другое дело, что такая возможность представляется довольно редко.
— Ах вот что… А сейчас?
— Тот самый редкий случай.
Не дойдя до палаточного лагеря, Кленский остановил Филонова возле раскопа:
— Вот здесь мы работаем… Это раскоп.
— Раскоп?
— Понимаете, раскоп — это разбитый на квадраты участок земли, с которого сняли дерн и тонкими слоями снимают — зачищают! — землю…
— Очень познавательно. Но не трудитесь объяснять: в Йемене я работал с французской экспедицией на раскопках садов Семирамиды, а в Израиле с экспедицией Кауфмана…
— Вот как… — смешался Кленский. — Значит, вы в курсе… Ну, тогда сразу к делу. То, что вы видите, Дамиан, новый раскоп. А вот это, — продолжал Кленский, — старый… Тот, что перерыли неизвестные преступники. Я уже вам говорил. Раскоп загубили, меня чуть не убили!
— Почему все-таки ваш Корридов так упорно не хочет покидать опасное место? — поинтересовался Дамиан.
— Видите ли… Сами причины обращения Корридова к Мширскому городищу необычны, — вздохнул Кленский. — Честно говоря, это долгая история…
— Расскажите. Расскажите, прежде чем я познакомлюсь с ним и начну работать.
— Ну, хорошо… — вздохнул Кленский. — Понимаете… Прежде Корридов вообще никогда не занимался ни «железом», ни «бронзой». Его конек — каменный век.
— Что же случилось? Что заставило его изменить своим привычкам?
