Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 64
Володя Ульянов
со вскинутыми кулаками.
И в актовом зале,
как будто бы в зале Конвента,
за выкриком выкрик
взлетают несметно,
кометно.
«Клянитесь спасти наш народ,
историческим рабством клейменный!»
‹…›
Володя Ульянов
бушует в Мадриде и Беркли.
В ответ на несущие смерть
самолеты, эсминцы, подлодки:
от сходки студентов —
до всечеловеческой сходки!
Все морды планеты
сложились в глобальную сальную морду.
К черту!
Тряситесь от страха,
все морды планеты.
Вы душите правду,
но вам вопреки
тот юноша —
вечно семнадцатилетний,
поднявший тогда
и на вас кулаки!
‹…›
Люблю тебя, Отечество мое,
не только за частушки и природу —
за пушкинскую тайную свободу,
за сокровенных рыцарей ее,
за вечный пугачевский дух в народе,
за доблестный гражданский русский стих,
за твоего Ульянова Володю,
за будущих Ульяновых твоих.
Десятый раз повторяю: я не литературовед, но мне «Казанский университет» нравится.
Минул юбилейный год, настал новый 1971-й. Евтушенко получает из Кремля ответственное задание съездить в сражающийся Вьетнам и написать нужные стихи. Как уже говорилось, Евтушенко ранее Вьетнамская война не интересовала и стихов о ней он не писал. Но партия сказала «надо», и Евтушенко ответил: – Есть!
В 1971 году он едет во Вьетнам и пишет. Он пишет стихи «Дорога номер один» (Тропа Хо Ши Мина) и скромненько указывает место написания «1971 г. Винь-Линь». Затем пишет «Долгий дождь»:
Во Вьетнаме кто солдат?
Тот, кто чуть крупней зерна.
Во Вьетнаме кто богат?
Только трупами земля.
Кто здесь лучше всех одет?
Кто одет в защитный цвет, защитит он или нет —
лишь бомбежка даст ответ.
‹…›
Во Вьетнаме не найдешь
довоенного окна.
Долог дождь, долог дождь,
но не дольше, чем война.
Как у нас в войну – точь-в-точь
третья каждая – вдова.
‹…›
Написал бы я письмо,
но получится само
то, что Курск, Ханой, Бобруйск
там хранят в груди:
«Жди меня, и я вернусь —
только очень жди».
Здесь, в разодранной стране,
вижу, скорбь ее деля,
Петьку в каждом пацане,
в каждой матери – тебя,
и такая боль сейчас,
если б здесь бомбили нас!
В этих стихах все верно, они полны сострадания к вьетнамскому народу. Но создается впечатление, что Вьетнам не жертва агрессии США и их союзников, а там какое-то стихийное бедствие, от которого так страдают вьетнамцы.
Да, кое-где порой Евгений Александрович намекает на виновников, но уж больно расплывчато – сравним с «Танками по Праге»:
Мистер Бомбинг, вашу дочь
ну хоть чуть обжег напалм
и Вьетнам на вас напал?
Разве слизывают гризли
гербицидовые брызги
со стволов, которым зло
ядом шкуру содрало?
Разве машущий бойцам
лишь одной рукой пацан,
трижды ранен в десять лет,
ничтожил Диснейленд?
Вот, наверное, самое «страшное» обвинение янки. В стихах о Вьетнаме нет слов «США», «американцы» и т. д. Угождая «нашим», Евгений Александрович не забывал и о «ваших».
Ну а далее качели продолжали апериодические колебания. Стихи и речи с антисоветскими и русофобскими выпадами. Затем вновь выполнение заказов ЦК КПСС. Например, решили американцы разместить в Западной Европе ракеты и артиллерийские снаряды с нейтронными боевыми частями. Советские СМИ ударили во все колокола. И тут же Евтушенко с поэмой «Мама и нейтронная бомба». Разумеется, как и во всех политических поэмах на злобу дня, у Евтушенко много «наполнителя», не имеющего отношения к теме. Но никто не подделает «почерк мастера».
В Чили генерал Аугусто Пиночет устроил государственный переворот. Законно избранный президент Сальвадор Альенде был убит. И вот в 1978 году Евтушенко разродился поэмой «Голуби в Сантьяго». Не правда ли, хороший мальчик на фоне Солженицына и Сахарова, которые отправили Пиночету приветственные телеграммы?!
В 1965 году партия и правительство начали очередную кампанию по борьбе с браконьерами. И сразу же выходит поэму Евтушенко «Баллада о браконьерстве». У всех моих знакомых сразу возникла ассоциация: «Служил Гаврила браконьером, Гаврила браконьером был…»
Но Евтушенко не только констатирует факты, он и выводы делает. Даже эпиграф имеется: «Несмотря на запрещение, некоторые рыболовецкие артели ведут промысловый лов рыбы сетями с зауженными ячейками. Это приводит к значительному уменьшению рыбных богатств». (Из газет). Короче, Гаврила, соблюдай установленный размер ячеек в сетке.
1969 год. Советско-китайский конфликт на острове Даманский, и наш патриот разрождается стихами, где китайцев именует «низколобными темниками». Эпилог с пафосом:
Но если накатят —
ударит набат колоколен,
и витязей хватит
для новых полей Куликовых.
Такого не позволяла себе официальная печать ни в 1969 году, ни позже. Евтушенко тут «больший католик, чем сам папа».
Политические метаморфозы Евтушенко возмущали многих: как «сталинистов», так и «диссидентов». В прессе периодически появлялись статьи типа: «Евгений Александрович, не пора ли на склоне лет перестать раскачиваться на политических качелях?»
Москва и Ленинград хохотали над эпиграммой, приписываемой Гафту:
ОН трус и подхалим,
Но задирает нос отважно
Продажный, как отважный.
Но пусть живет, хрен с ним,
Хоть здесь, хоть там – неважно.
‹…›
Историческая веха —
Смелый вроде бы опять.
Будет жить полууехав,
Политическая б…
Тебе уж сорок с половиной,
А ты, как малое дитя,
Насрешь, потом придешь с повинной,
И продаешь опять шутя.
Зачем, мальчишка-показушник,
Опять виляешь ты хвостом?
Как проститутка, как двурушник,
А собирался быть Христом.
Ну ладно, сыгран Циолковский,
И мог быть сыгран Сирано.
Но, парень, ты не Маяковский,
Хоть и снимаешься в кино.
Тот честен был в стихах, в картинках.
Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 64
