— Да, было дело… Так как там…
— Эдика послали на освидетельствование психиатрам, его отец прилетел, был у меня. Ужасное горе. Эдик — прекрасный молодой человек… То есть он производил впечатление прекрасного молодого человека.
— Да, верно. Игорь Васильевич, вы не хотите мне чего-то говорить? С Лизой… Она… С ней все в порядке?
— О, да, совершенно! Физически она совершенно не пострадала.
— Тогда почему вы все время смотрите мимо меня? И не даете мне спросить про Лизу?
Жора Волков вдруг почувствовал странный холодок в своей несчастной спине. Пресловутое чутье подсказывало ему, что сейчас он услышит что-то неприятное.
Игорь Васильевич Волынский упорно смотрел в сторону и думал о том, что совершенно не уверен в собственной правоте. Потому что раньше все казалось намного проще…
Когда Жорка Волков начал медленно заваливаться в сторону, Лиза страшно закричала и потеряла сознание. Волынский, забыв обо всем на свете, полез прямо через стол. Лопухнувшийся второй раз за день Валера воспылал праведным гневом и прыгнул на Полянского. А Виктор Николаевич Зайцев, так и не вошедший в кабинет из коридора, просто повернулся и очень быстро исчез из поля видимости.
Полянский отшвырнул пистолет, подтянул к себе чемоданчик с бриллиантами, молниеносно и очень ловко крутанулся вокруг своей оси и саданул Валеру ребром чемоданчика в грудь. Валера взвыл, посерел и сложился пополам, перекрыв своим же подчиненным быстрый доступ к Полянскому, а тот громадными прыжками понесся прочь от дома, в сторону калитки, выходившей в лес. До нее оставалось всего несколько метров, когда из кустов боярышника абсолютно бесшумно выступил Заяц и вскинул руку на уровень шеи Полянского. Тот коротко всхрапнул — и упал как подкошенный. Заяц аккуратно поднял чемоданчик и пошел по дорожке обратно к дому. Только здесь, отдав перепуганному Волынскому свою ношу и кивнув двум парням из наружной охраны в сторону аллеи, Заяц позволил себе некоторое проявление эмоций. Он сел рядом с неподвижным Жорой на пол и громко сказал:
— Вот же ж… твою мать!
Как ни странно, но именно это высказывание вывело Лизу из ступора. Он сорвалась с дивана, куда ее уложили было Валерины подчиненные, рухнула перед Жорой на колени и зарыдала в голос:
— Жорочка! Жора! Открой глаза, пожалуйста, Жор…
Заяц аккуратно придержал ее за руки.
— Только не тряси его, Лизавета Игоревна. У него пуля в спине… ч-черт!
— Где «скорая»?!
— Они скоро приедут. Постарайся не трогать его, лады? И не реви. Он крепкий парень.
Потом приехала «скорая», Жору срочно увезли в Институт Бурденко, а Заяц поехал с ним. Врачи со второй «скорой» вкололи Лизе успокоительное, осмотрели и наложили повязку Валере, накапали валерьянки Игорю Васильевичу и только после этого занялись спеленутым по рукам и ногам Полянским. Одновременно с милицией, разумеется.
В общем, неразберихи и нервов было много, и только поздним вечером Игорь Васильевич впервые заговорил со своей дочерью, да и то по чистой случайности, потому что заглянул к ней в комнату, будучи, почти уверенным, что она спит.
Лиза не спала. Она сидела на постели и раскачивалась из стороны в сторону, а по щекам у нее текли слезы. При виде отца она замерла, а потом решительно выпалила:
— Папа, я выхожу за Волкова замуж. Мне уже пора.
Игорь Васильевич Волынский растерялся, несмотря на весь свой богатейший опыт бизнесмена.
— Лиза, девочка… Я понимаю, ты сейчас возбуждена, но…
— Папа, не говори ерунды. Во мне килограмм реланиума и море валерьянки имени бабы Шуры. Я спокойна, как удав. И я люблю Волкова.
— Лизочка, понимаешь, он…
Именно в тот момент Игорь Васильевич и совершил самое страшное. Он произнес фразу:
— Жора Волков… умер.
И его дочь немедленно потеряла сознание.
У нее действительно был сильный шок, она пролежала без сознания несколько дней, и за это время вконец растерявшийся Игорь Васильевич решил гнуть свою линию до конца. Поскольку мужиков-охранников обманывать было глупо, им он сразу объявил, что для Лизы Волков как бы умер, и кто не может или не хочет поддержать эту легенду, тот может считать себя свободным, то есть уволенным.
В тот же вечер они уволились. Все. Последним ушел Заяц. Виктор Николаевич Зайцев. Он зашел в кабинет Волынского — маленький, неприметный мужичок с плохо запоминающимся лицом — и сказал негромко:
— Я все понимаю, Васильич. Ты по-своему о ней заботишься. А не боишься в результате потерять ее навсегда?
С Зайцем было легко говорить, потому что Заяц всегда все знал. Не надо было тратить время на объяснения. И Игорь Васильевич тихо ответил:
— Я увезу ее в Швейцарию, она отдохнет и подлечится, будет много спать и гулять, а потом, когда все уляжется, я скажу ей… скажу…
— Что пошутил?
— Витя, я поговорю с ней и все объясню. Она и сама к тому времени поймет. Ну не думаешь же ты, что Лиза серьезно может хотеть выйти за Георгия замуж?
Зайцев поднял голову, и его голубые глаза сверкнули сталью клинка.
— Если бы у меня была дочь, Васильич, и она сказала бы мне, что собирается замуж за Жору Волкова — я сказал бы, что это честь для меня. Но у богатых свои причуды. Именно поэтому я прощаюсь. Вот здесь телефоны приличных охранных агентств, вы легко найдете нам замену. До свидания, господин Волынский.
А после Зайца Волынского ожидало самое страшное — баба Шура. Здесь врать было бесполезно, поэтому он прямо сказал, что собирается увезти Лизу в Швейцарию и требует от бабы Шуры молчать про Волкова. Старая ведьма ехидно прищурилась.
— А иначе — чо?
— Ничего. Просто ты еще сильнее осложнишь Лизе жизнь и заставишь ее страдать.
— А чем это тебе Жорик нехорош?
Волынский вздохнул и терпеливо посмотрел на бабу Шуру — бывшую выпускницу МГУ, бывшую актрису и учительницу литературы, воспитавшую его дочь лучше, чем это сделала бы родная мать.
— Александра Петровна, ведь ты Лизу знаешь с рождения.
— Ну?
— Скажи, разве эта маленькая избалованная девочка пойдет жить в обычную однокомнатную квартиру, станет готовить обеды и ужины, ждать Георгия с работы, жить на одну зарплату — разве она на все это согласится?
— А ты ее спрашивал?
— Сейчас она скажет «да». Завтра она скажет «да». Но уже послезавтра она скажет «наверное», а еще через неделю будет держаться исключительно на одном упрямстве. Они из разных миров, баба Шура. Георгий — отличный мужик, профессионал, герой… но он не сможет стать ей хорошим мужем, а она — она сделает его несчастным.
Баба Шура мрачно посмотрела на Волынского и вдруг негромко произнесла:
— Не бойтесь чумы, не бойтесь сумы, не бойтесь горящего ада, а бойтесь того, да, бойтесь того, кто скажет: Я знаю, КАК НАДО… Решая за нее, ты обижаешь свою дочь, Игорь. Она сильная и умная девочка, она заслуживает счастья…
