– У вас случайно нет какой-нибудь кружки? Я бы выпила немного коньяка… чтобы согреться, – сказала Ребекка с очаровательной улыбкой.
– Что вы! Это пить нельзя! – поторопился отговорить ее Кларки. – Это питье убьет вас. Убьет наповал, – говорил он, все больше воодушевляясь. – Его намеренно сделали очень крепким, чтобы больше спиртного получалось из бочки. Перед тем, как коньяк продавать, мы разбавим его водой. Каждый, кто прокрадется на берег, откроет бочку и попробует ее содержимое, обречен на верную смерть, – объяснил Кларки, понизив голос.
– Зачем меня здесь держат? – с мольбой спросила Ребекка, но Кларки избегал смотреть на нее и, отвернувшись, любовался лунной дорожкой, тускло сверкавшей вдали.
– Кларки ничего не говорят. Кларки – тупица.
– Зачем вы верите этому? – проникновенно спросила она, по-дружески коснувшись его ручищи. – Вы несравненно лучше, чем те бандиты, которые стоят наверху. Вы лучше самого Джека Блэккера. Вы единственный, кто добр со мной, вот отдали мне свою робу, чтобы я согрелась, предупредили меня о неминуемой смерти от спиртного в бочках, развязали мне затекшие руки.
– Вот именно поэтому все его и считают круглым дураком, мисс Нэш, – неожиданно раздалось из темноты. – Вот почему ему придется заплатить за свою несусветную глупость.
Ребекка вздрогнула и мгновенно обернулась, вглядываясь в непроглядную темноту. Держа фонарь, к ним шел Руперт Мэйхью. Когда он приблизился к великану Кларки, Ребекка поразилась, какой Мэйхью невзрачный и тщедушный.
– Но хватит разглагольствовать, – остановил он себя. – Как приятно встретиться с вами снова, моя дорогая. Я собирался возобновить наше знакомство при несколько иных обстоятельствах, да все было недосуг. – Мэйхью оглядел берег бухточки с такой улыбкой, будто вспомнил что-то приятное. – Я узнал от своего знакомого, Блэккера, что у вас появился непутевый брат. Еще я слышал, что у вас есть любовник, человек чрезвычайно опасный. Это так неожиданно… так странно… мисс Нэш. Вы можете говорить со мной совершенно откровенно, пока мы будем ждать его приезда ко мне домой.
– Ваше поведение возмутительно, мистер Мэйхью, – проговорила Ребекка, стуча зубами от холода. Ее охватило непреодолимое желание выдернуть из прически две шпильки и, пользуясь темнотой, вонзить их в это отвратительное ухмыляющееся лицо. Но она удержала себя от такой непростительной глупости. – Представляю, как вас сегодня расстроила ваша падчерица Люси! – самоуверенно заметила Ребекка, злорадно улыбаясь.
– Чем?! – в недоумении воскликнул Мэйхью, подозревая, что произошла какая-то путаница. – Как она могла меня расстроить? Я ее давно не видел, писем она мне не писала…
Ребекка облегченно вздохнула, но не подала вида. Значит, Люси в безопасности… и Мэйхью ничего не знает о ее побеге, если правда, что они с Джоном сбежали. Ребекка смерила Мэйхью презрительным взглядом.
– Вы самый отвратительный человек, какого я имела несчастье встретить, мистер Мэйхью! – не стерпев, откровенно проговорила она.
Не волнуйся, Ребекка, сказала себе девушка, когда Мэйхью преградил ей дорогу своим тщедушным телом, воинственно сжав кулаки. Когда он поравнялся с Кларки, великан начал отчаянно махать на него руками и невнятно мычать, заслоняя собой Ребекку. Мэйхью бросил на него уничтожающий взгляд и оттолкнул верзилу обеими руками.
– Только попробуй ударь ее! – раздался грозный, но очень знакомый, голос.
– Саймон? – осипшим голосом проговорила Ребекка.
У нее от страха и переживаний так пересохло во рту, что она едва ворочала языком и была не в состоянии высказать охватившую ее радость. Отпихнув от себя Мэйхью, она бросилась к брату, но с ужасом увидела, что Блэккер заломил Саймону руки за спину, не позволяя шевельнуться.
– Заткнись, молокосос, – рявкнул на Саймона Блэккер, дав ему подзатыльник. Затем уставился на Ребекку своими водянистыми голубыми глазами, вновь потрясенный ее красотой, которая не померкла от свалившихся на нее тяжелых испытаний. – Вот еще один Нэш, за которым мне пришлось гоняться, как гончей, – сказал Джек и расхохотался над своей шуткой, которая показалась ему очень остроумной.
Когда Саймон попытался вырваться, Блэккер пригрозил ему своим огромным кулаком и обещал поколотить, если тот не успокоится.
– Послушай, Блэккер, ты руки-то не распускай, – угрожающе шикнул на Блэккера Мэйхью. – Не уподобляйся тому хамью, что стережет нашу бухту. Относись к нему бережно и осторожно, а то Трилоуни не заплатит ни пенни, если «товар» будет испорчен!
Саймону все же удалось вырваться из рук своего мучителя, и он рванулся к сестре, чтобы успокоить и поддержать ее.
– Я так виноват перед тобой, – прошептал он, подавленный происходящим. – Прости меня, Ребекка…
Она с тревогой всмотрелась в помрачневшее лицо брата – на скуле у уха проступила кровоточащая ссадина от побоев Блэккера.
– Из-за чего нас здесь держат? Из-за денег, которые ты занял у Блэккера? Тогда при чем здесь Мэйхью? – сбиваясь и торопясь, шепотом спросила она.
Саймон покачал головой в знак полного недоумения.
– Я впервые вижу этого отвратительного пигмея! Никогда бы не поверил, что Блэккер может опуститься до такой низости – похитить тебя, чтобы получить от меня долг… – Саймон осекся и с силой прикусил губу.
Ребекка почувствовала, как по ее спине побежали мурашки: только увидев, что брат сломлен физически и морально, она поняла всю глубину опасности, которая нависла над ними.
– Какая трогательная сцена! – насмешливо проговорил Мэйхью. – Предупреждаю, она может стать последней, если я не получу то, что мне причитается!
– Вам?! – в один голос воскликнули брат и сестра.
– Разумеется, мне, – ехидно подтвердил Мэйхью. – Видите ли, все деньги, включая и долг Блэккеру, уже пристроены. Часть их предназначена для уплаты за партию французского коньяка, что находится в этих бочках, но большая часть денег пойдет на партию золота, награбленного наполеоновскими солдатами. Те переправят его через Ла-Манш сюда, как только получат от нас причитающуюся сумму. Из-за Блэккера, который до сих пор не вернул мне долг, я оказался без денег. А они мне сейчас чертовски нужны!
– Это вам даром не пройдет! – дрожащим голосом крикнула Ребекка. – Вас арестуют и… посадят в тюрьму!
Мэйхью разразился громким хохотом.
– Разумеется, посадят, если поймают! – сказал он сквозь смех. – Боюсь, это так и останется благими намерениями, дорогая мисс Нэш! Вот уже лет двадцать, как меня грозят поймать и повесить. Так что я легко отделаюсь, если меня посадят… Другое дело, если предъявят обвинение в контрабанде, убийстве или… ох! измене. Я весьма скептически смотрю на нашего старого врага Наполеона, надевшего корону, но не имеющего средств, чтобы достойно платить своим солдатам, полуголодным и одетым в лохмотья. Но это не мешает французским пленным бежать и снова бросаться в бой… А вот за пленных генералов Бонапарт платит очень хорошо… Ну, например, за генерала де Монфора. Но, разумеется, все это не измена, а просто прибыльное дело. У меня нет политических пристрастий, и я не люблю этих мосье. Зато мадемуазели – это да! От одного взгляда на них в голове начинается такое!… Ну, хватит об этом, – резко сказал Мэйхью и посмотрел на Блэккера. – Где же Трилоуни? Ему передали мою записку?
