— Мне надо идти. — Жулия словно не слышала замечания Элинор. Но, сделав шаг, девушка остановилась и, поколебавшись, спросила: — Вы никому не расскажете, что я была в этой комнате? — Ее голос звучал вызывающе, но выдавал испуг.
Глаза Элинор вспыхнули. Значит, ее подозрения верны! Она рассердилась при мысли о том, что Мигела беззастенчиво грабят.
— Но ведь если ты работала, Жулия, незачем это скрывать?
Глаза Жулии сверкнули.
— Вы не скажете моему хозяину! Нет, вы никому не скажете!
— Значит, ты не работала? Могу я посмотреть, что у тебя в сумочке?
— Нет! Там… там тряпки! Вы сами сказали!
— В таком случае тебе нечего бояться.
— Вы думаете, я воровка. Я вижу по глазам!
— Я видела, как ты унесла из той комнаты меховую шубу, — тихо сказала Элинор.
Казалось, девушка мгновенно забыла о сумке. Она испуганно закрыла лицо руками.
— Я не воровка!
Жулия с ужасом смотрела на упавшую сумку. Из нее высыпались драгоценности. Элинор наклонилась и подняла кольцо с бриллиантом, окруженным изумрудами. Она подержала его на ладони, удивляясь изящной красоте.
— Ты уверена, Жулия? — мягко спросила она.
— Да, уверена! Я не воровка…
— А куда ты это несешь? — Элинор вновь наклонилась за остальными украшениями, подняла сумку и сложила в нее драгоценности. — Все эти вещи — из шкатулки?
— Откуда вы знаете о шкатулке?
Элинор пристально смотрела на нее.
— Я случайно нашла в парке потерянный бриллиантовый клипс. Я положила его в шкатулку с драгоценностями, но, Жулия, кто-то его оттуда вынул…
— Это не я! — Жулия беспомощно огляделась по сторонам, ее взгляд остановился на сумке в руке Элинор. — Я не воровка! — Она все еще была очень бледна, но все же вела себя вызывающе. У Элинор было такое чувство, будто у девушки туз в рукаве, но она не хочет его использовать. — Вам лучше ничего не говорить, мисс Солуэй… ничего и никому.
— И позволить тебе безнаказанно ограбить твоего работодателя?
— Я сказала, что для вас так лучше. Я действительно взяла клипс…
— Который ты на самом деле взяла еще раньше и потеряла.
Девушка кивнула.
— У тебя есть сообщник?
— Сообщник? — Жулия нахмурилась непонимающе. — Нет, я никому не продаю эти вещи.
— Думаю, — решила Элинор, — нам лучше оставить этот вопрос до возвращения дона Мигела. А он поступит так, как сочтет нужным.
— Нет! — выкрикнула Жулия и замолчала, озираясь. — Вам, мисс Солуэй, лучше забыть, что вы меня видели с этими вещами.
Она подошла ближе и, понизив голос, заявила:
— Я сказала, что я не воровка, но думаю, вы мне не верите.
— Конечно же я тебе не верю! Эта сумка… разве не доказательство воровства?
— Нет, сеньорита, не доказательство. — Девушка дрожала, но, казалось, все еще сохраняла долю уверенности в себе.
— Шуба — где она?
— Я отдала ее кое-кому…
— Тому, кто заплатил за нее, — презрительно сказала Элинор.
— Никто не платил мне, сеньорита… О, забудьте! Отдайте мне сумку и забудьте!
Девушка так умоляюще просила, что даже покраснела. Элинор изумленно смотрела на нее и молчала.
— Это же нелепо, — наконец сказала Элинор, озадаченная поведением Жулии, но твердо решившая не позволить грабить дона Мигела. И все же она с трудом могла представить, как отдаст Мигелу сумку и скажет, что поймала с ней Жулию. Наконец она решилась: — Послушай, Жулия, если ты вернешь все, что украла, и торжественно пообещаешь мне больше ничего не трогать, тогда я пообещаю не говорить дону Мигелу о тебе.
— Я не могу вернуть все вещи, — сказала Жулия равнодушно. — У меня их нет.
— Ты их продала… Сожалею, но я должна сообщить дону Мигелу. Как его служащая, я не могу позволить грабить его. Особенно это касается вещей, которые, как тебе должно быть известно, он высоко ценит.
— Ценит? — губы Жулии скривились. Она словно забыла об Элинор. — Это смешно… да, смешно! Он их ценит! Мисс, вы собираетесь забыть то, что увидели?
— Не будь смешной!
— Вы решили сказать хозяину, что я украла драгоценности доны Доры и ее одежду… да, многие ее красивые платья пропали, сеньорита. Вы собираетесь сказать дону Мигелу, что поймали меня на воровстве?
Элинор колебалась, кусая губы. Как она сможет сказать Мигелу, что похитили столько вещей, принадлежавших его жене? С другой стороны, нельзя позволить Жулии и дальше так себя вести.
— Да, Жулия, я собираюсь сказать дону Мигелу, что поймала тебя на воровстве.
— Это ваше последнее слово, сеньорита?
— Да… сожалею. Если бы ты согласилась вернуть вещи…
— Эти вещи, сеньорита, — мягко перебила Жулия, — вернулись к их владелице.
Элинор раскрыла рот, но не смогла сказать ни слова. Неожиданная боль застучала в висках. Лицо побелело, на лбу выступил пот.
— Их… их владелице?.. — Хрипло прошептала она.
— Доне Доре, жене дона Мигела. — Глаза девушки засверкали. Казалось, ее охватила ненависть. Губы вновь скривились в безобразном оскале. — Моя госпожа… моя прекрасная любимая госпожа! Ей пришлось уехать… ее прогнал муж! Я приношу вещи ее другу, а он отдает их ей. Теперь, сеньорита, вы собираетесь забыть то, что увидели? Я сказала, что ничего не украла. Может, теперь вы мне поверите?
Элинор ошеломленно покачала головой, словно пытаясь прогнать ночной кошмар. Мигел женат…
— Дона Дора… почему она уехала?
— Я же сказала — ее прогнали. О, сеньорита, я видела, как вы смотрите на дона Мигела. Я наблюдательная. Вы думаете, он… как это на вашем языке? Чудесный… да, вы так думаете. Я видела это в ваших глазах, когда прислуживала вам за обедом. Может быть, вы кое о чем замечтались, потому что решили, что он вдовец? Смешно, правда? Я сообщу об этом моей любимой госпоже, которую изгнали на маленький греческий остров. Ей покажется смешным, что английская девушка считает ее мужа чудесным…
— Перестань! Перестань… пока я не ударила тебя по бесстыжему лицу! Вот… — Элинор швырнула сумку. — Пошли это своей любимой госпоже!
— Спасибо, сеньорита. — Жулия проворно схватила добычу и заговорила удивительно спокойно: — Теперь вы согласитесь молчать?
Элинор не произнесла ни слова.
— Конечно, согласитесь. Иначе дон Мигел расстроится, если узнает, что одной из его служанок известно, что его жена жива. Ведь вы не хотите, чтобы он расстроился?
— Я буду молчать, — холодно ответила Элинор.
— Хорошо. Я покидаю вас, сеньорита.
