– Не хотите сообщить еще что-нибудь?
Уайтекер кивнул.
– Компанию очень беспокоит ваше присутствие, – сказал он. – Это началось, как только вы стали опрашивать сотрудников.
За два дня до этого Уайтекер летал в Мексику вместе с Джимом Рэнделлом и несколькими другими руководителями АДМ.
– Когда мы проходили таможню, Рэнделл сказал, что отныне АДМ будет вести дела по всем правилам. – Уайтекер взглянул на агентов. – А потом добавил, что, по его мнению, наша компания ФБР не по зубам. Он сказал, что Дуэйн сильнее, чем думают некоторые.
Но, заметил Уайтекер, нет сомнений, что в дальнейшем АДМ собирается действовать в рамках закона.
– Это крутой поворот в нашей политике. Рэнделл сказал, что Мик, по всей вероятности, сообщит об этом завтра. Пока это большой секрет, и он просил меня не забыть удивиться, будто я слышу новость впервые.
Уайтекер взглянул на Везеролла. Тот не сказал ни слова.
Примерно в два часа дня, продолжил Уайтекер, он звонил в офис и говорил с Миком Андреасом.
– Мик стал говорить о том, как много сил и средств вложила АДМ в мое подразделение и как много я значу для компании. Он долго распространялся о том, что у меня все шансы стать в будущем президентом компании, потому что его отец и Рэнделл не молодеют.
Шепард записал и это.
– Потом он сказал, что с сегодняшнего дня все будет иначе. Он сказал: «Марк, мы будем вести дела так, как ты привык. Мы решили, что тебе не стоит ехать в Японию в январе. Так что не звони им больше».
– А как насчет фиксирования цен? – спросил Шепард.
– Оно прекратилось, – пожал плечами Уайтекер. – Так сказал Мик. Мы больше не будем участвовать в ценовом сговоре.
Шепард задал еще несколько вопросов, Везеролл отмалчивался. Шепард сказал Уайтекеру, что принес для него диктофон и хочет показать, как им пользоваться. Это был микрокассетный диктофон, похожий на обычные диктофоны для офисов. Шепард объяснил, какие кнопки нажимать и как проверить, работает ли аппаратура.
Затем он поместил устройство с прикрепленным к нему маленьким микрофоном во внутренний карман пиджака Уайтекера. Догадаться о наличии диктофона, не заглянув в карман, было нельзя.
– На работе держитесь свободно и естественно, – сказал Шепард. – Не думайте о том, что у вас при себе записывающее устройство. А теперь проиграем несколько возможных ситуаций, чтобы вы знали, что делать в том или ином случае.
К концу вечера Уайтекер вполне освоился с устройством. Одернув пиджак, он пожал агентам руки. Шепард сказал, что скоро свяжется с ним. Кивнув, Уайтекер вышел.{85}
Шепард разворошил постель, чтобы горничная не удивлялась, почему на ней никто не спал. На всякий случай они с Везероллом подождали несколько минут, прежде чем уйти.
Везеролл посмотрел на Шепарда.
– Ты веришь всему, что он тут наговорил? – спросил он.
В понедельник в 21.10 в доме Шепарда раздался звонок. Звонила телефонистка их офиса Джин Флинн.
– Брайан, – сказала она, – тут звонил Марк Уайтекер и сообщил, что работает с тобой над одним делом.
Шепард еще днем оставил для Уайтекера сообщение на его голосовой почте, но ответа не получил. Очевидно, Уайтекер решил сделать это вечером. Узнав у Флинн, с какого телефона звонил Уайтекер, он набрал номер:
– Марк? Это Брайан. Что вы хотели сказать?
С Уайтекера слетела всякая учтивость.
– Брайан, что вам от меня надо? – резко спросил он, понизив голос. – Когда вы оставите меня в покое?
«Так, началось», – подумал Шепард. Кажется, Уайтекер вовсе не случайно обмолвился о том, что с фиксированием цен покончено, то есть пошел на попятный. Очевидно, сдали нервы. Шепард попытался успокоить его, но Уайтекер ничего не хотел слушать.
– Я сообщил вам все, что знал, – заявил он. – Я доказал, что говорил правду. Записи подтверждают это. Я сделал все, что вы просили, и теперь мне надо заниматься своей работой. Не знаю, что еще вы от меня хотите.
– Марк, нам предстоит сделать еще очень много, – сказал Шепард. – Пока что вы у нас единственный свидетель. Больше мы ни с кем не можем говорить об этом деле. Вы же знаете, что это очень важно и что мы по-прежнему нуждаемся в вашей помощи.
Уайтекер вздохнул. Он звонил из телефона-автомата административного здания пивоваренной компании «Курс брюинг», в Голдене, штат Колорадо. Уайтекер приехал сюда, чтобы прощупать почву на предмет возможной сделки между компаниями. День прошел хорошо – он занимался только своим бизнесом, забыв о всяких правоохранительных проблемах. Но вечером, проверяя поступившие на его почту сообщения, он снова услышал пейджер Шепарда. Этот парень вцепился в него, как собака в кость.
– Не знаю, Брайан, смогу ли я вам помогать. Мы с Джинджер решили, что я попрошу перевода в Мексику. А если не переведут, то я, наверное, уйду из АДМ.
– А зачем переводиться в Мексику, Марк? Что это даст?
Уайтекер явно хотел отделаться от Шепарда и придумал этот перевод как предлог. Он тяжело дышал.
– Мне придется обратиться к адвокату, – проскрипел он. – Вы, парни, разрушаете мою семью.
– Кто разрушает, Марк?
– ФБР.
– Каким образом?
– Вы просто используете меня, и вам плевать, что со мной будет. Я честно рассказал вам все, что знаю.
Шепард начал говорить, но Уайтекер прервал его:
– Я приехал сюда по делу, по законному делу. Поймите, парни, у меня работа и я не могу тратить все свое время на выполнение ваших поручений.
– Я понимаю это, Марк. Нам надо обсудить этот вопрос… – попытался урезонить Уайтекера Шепард, но тот вновь прервал его.
– Вы ни о чем не думаете, кроме своего расследования. Вас не волнует, что оно навредит и мне, и Мику Андреасу, и еще многим невинным людям.
Шепард, записывавший разговор в блокнот, подчеркнул выражение «невинные люди».
– Я поступал так, как мне велели, – продолжал Уайтекер. – И уверен, что, если бы обратился к адвокату, тот посоветовал бы мне не разговаривать с вами. Я всего-навсего хочу заниматься своим делом, честно и добросовестно. Больше мне ничего не надо.
– Марк, вам-то, возможно, больше ничего не надо, но вас ведь снова втянут в сделки с фиксированием цен, и вы сами об этом знаете.
– Нет, не втянут. Я же говорил: все меняется. Когда к нам пришло ФБР, мы поняли, что нельзя вести дела по-старому. Теперь у нас совсем другая политика, другой подход к делу.
– Марк, вы же понимаете, что нельзя изменить всю политику компании в одночасье. Вы говорите это просто потому, что хотите от нас отделаться.
