Он так и не сказал матери, что получил лицензию на каперство и должен выйти в море на быстром паруснике, соответствовавшем своему названию[4]. Чем меньше народу об этом знает, тем больше его шансы на успех. А графиня сдержанностью не отличается.
Насколько матери известно о его деле, Кинг не знал, но не сомневался, что она знает больше, чем полагает Фрит. Она, разумеется, не одобрила бы, что сын пошел по стопам отца и унаследовал печально известную роль капера, капитана контрабандистов, хотя сейчас совершенно законную… насколько каперство может быть законным.
Встретившись с «Хайндом», Кинг вышел на «Корморанте» в пролив и за две недели захватил два французских торговых судна. Для корабля это не прошло даром, и он вынужден был вернуться на ремонт в плимутский док.
Кинг тайно надеялся, что Ларк во время его отсутствия будет скучать по нему. Двухнедельная разлука сделала для него кристально-ясным то, что он понял еще в Плимуте: он хотел Ларк, как никакую другую женщину в жизни. Хоть он и пытался изгнать из памяти ее прелестный образ, но не смог. Он не мог забыть нежность ее щеки под его огрубевшими пальцами, стиравшими брызги грязи, жгучее прикосновение ее руки к его запястью, не говоря уже о том миге, когда накренившаяся карета бросила Ларк в его объятия. Не мог забыть недавнее прикосновение ее теплого бедра в тесном ландо, и жар, пронзивший пах, когда она по ошибке схватилась за его ногу. Не раз, в самое неподходящее время — на рассвете, в гуще сражения, — ноздри Кинга щекотал запах роз, хотя вокруг пахло морем, смолой и мокрым деревом. Теперь, когда он вернулся в Грейшир-Мэнор, от предвкушения новой встречи с ней сердце стучало в его груди как у школьника.
Ларк питает к нему подобные чувства? Судя по холодности, которую она выказывала с тех пор, как они оставили Лондон, Кинг искренне в этом сомневался. Конечно, это его ошибка. Он наказывал девушку за свое чувство к ней, не входившее в его планы. Больше того, оно этим планам угрожало. Пресная и вялая леди Энн Катбертсон была идеальной кандидаткой в жены. Однако Кинг испытывал глубочайшее облегчение от того, что пока не сделал ей предложение.
Ларк не скрывала своей неприветливости, поэтому Кинг так и не отдал ей драгоценности, которые купил для нее в Плимуте под предлогом отбора украшений для невесты. Он понимал, что Ларк не пошла бы с ним, если бы знала, что он задумал. Он внимательно изучил ее на первом обеде в Грейшир-Мэноре. Она сидела рядом с увешанной драгоценностями графиней, словно ощипанный цыпленок, как выразилась его матушка. На Ларк не было ни единой безделушки, свидетельствующей о ее благородном происхождении. Кроме того, нужно было что-то предпринять, чтобы отвести глаза от пикантной родинки на ее груди. Поскольку собственных украшений у Ларк не было, он взял на себя труд приобрести их, разумеется, с полного одобрения матери, поскольку этого требовал этикет. Теперь осталось убедить Ларк принять драгоценности. Но ее поведение в последнее время не сулило ничего хорошего.
Кинг сразу пошел в гостиную матери, ожидая найти там Ларк. К его удивлению, матушка занималась рукоделием в одиночестве.
— Прекрасно! — Леди Изобел отложила в сторону работу. — Как любезно с твоей стороны почтить нас своим присутствием, Бэзил. Где ты пропадал столько времени, позволь тебя спросить?
— Занимался делами, мама.
— Для этого у нас есть Леандр, дорогой.
— Да, но некоторые аспекты требуют моего личного участия.
— Вроде этой бесстыжей Хейзл Хелстон, полагаю? Помилуй, Бэзил, ты оскверняешь собственное тело, якшаясь с подобными, да еще накануне помолвки. Ты мог бы воздержаться, по крайней мере, до свадьбы. Ты точно такой же, как отец: никакого изящества, все равно с кем.
— Придержи язык, мама, — вполголоса сказал Кинг, словно опасаясь, что из воздуха материализуется Ларк и подслушает.
Правду сказать, он подумывал навестить Хейзл. Ее муж давно был в море. Кинг знал, что она примет его с распростертыми объятиями и охотно утолит его жажду, охватившую его с тех пор, как он встретил Ларк Эддингтон. Нет, на меньшее он не согласится. Не на сей раз, когда удар молнии высветил простой и ясный факт: он влюбился. Перспектива была пугающей, потому что хоть он и знаток в искусстве любви, он еще ни разу не влюблялся…
— Я не встречался с Хейзл, но это не твое дело. Однако если ты прогонишь меня из дома своей беспрестанной ерундой…
— Ты угрожаешь мне, Бэзил? — взвизгнула графиня.
— Никто тебе не угрожает, мама, но я предупреждаю: если ты не хочешь, чтобы я уехал, прекрати шпынять меня при каждой встрече. Где Ларк? Или ты и ее прогнала?
— Ларк катается на лошади.
— Верхом? — взорвался Кинг — Где? Как? Разумеется, не одна?
— На Тоффи. Я распорядилась, чтобы Ларк дали эту кобылу. Она в свободное время любит кататься по поместью.
— Одна? Мама, ты в старческий маразм впала?
— Успокойся. Бэзил. Девочка превосходная наездница. Ее отец держал конюшни. У него лошадей было больше, чем у нас. Она впервые села на лошадь, когда ей было пять лет, помню, та гнедая кобыла была кроткая как ягненок.
— Но позволить ей поехать одной! А если она…
— Бэзил, ворота заперты. Куда она поедет?
— Я не хочу, чтобы она ездила без сопровождения. Незачем напрашиваться на неприятности.
— Тогда оставайся дома и сопровождай ее. Как ты смеешь сомневаться в моем авторитете в этом вопросе? В любом вопросе?! Я пока еще здесь хозяйка. Как только ты женишься на леди Энн и выгонишь меня, можешь устанавливать собственные правила. А пока это не произойдет, будешь следовать моим.
— Я поеду искать ее! — объявил Кинг. Резко повернувшись, он ринулся к двери и едва не столкнулся со старшим лакеем Пилом. — Черт, что случилось?
— Прибыли леди Энн Катбертсон и графиня Вера Арбонвиль-Катбертсон, милорд, — сказал лакей.
— Замечательно! — сказала графиня. — Проводи их сюда, Пил, чтобы я могла их приветствовать, и распорядись, чтобы их багаж отнесли в желтые покои.
— Слушаюсь, миледи, — кланяясь, ответил лакей.
— Ты ждала их? — недоверчиво пробормотал Кинг, а когда сообразил, у него челюсть отвисла. — Нет! Ты их пригласила?! Мама! Что ты сделала?
— Я пригласила твою будущую невесту и ее тетю погостить у нас. Что здесь плохого?
Ларк не знала такой свободы тела и духа со времен обрушившейся на нее трагедии. Учитывая нрав графини, она совсем не ожидала, что та даст ей такую прекрасную лошадь, да еще и свободное время, чтобы ездить верхом. Строгость леди Изобел несомненна. Она была суровым надсмотрщиком, да что там — настоящей фурией, которая могла и святого из себя вывести. Но под защитной броней Ларк разглядела несчастную женщину, которая, казалось, хотела иметь любимую дочь не меньше, чем Ларк мечтала обрести мать. Можно ли сметь надеяться, что их желания сбудутся? Ларк на это надеялась, но есть еще Кинг. Ее чувства к нему несомненны, но она не могла понять, почему этот невыносимый олух так скверно с ней обращается. Нравится ей это или нет, он, однако, заплатил ее долг. Оин сделал ее своей должницей, совсем как Эндрю Уэстерфилд. И хотя от этого остался горький привкус, у нее не было выбора. Как говорится, приходится играть картами, которые ей сдали. За две долгих недели отсутствия Кинга часа не прошло, чтобы она не вызывала в памяти его образ, вновь и вновь переживая пугающие ощущения от его близости.
