Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 93
– Вениамин сделал все, чтобы мне в Лондоне не было одиноко. Он был очень внимателен, – произнесла Ольга. Лемехову послышались в ее голосе едва уловимые пленительные интонации, которые уязвили его. Она почувствовала это, провела рукой по его шее, щеке. – Я рассказала Вениамину о тебе, и выяснилось, что вы хорошо знакомы.
– Друзья, приглашаю вас на мою яхту. Поплывем из Монако, с заходом в Неаполь, Барселону, через Гибралтар, на Канары. Будет чудесное общество. Французский дизайнер. Владелец «Делла сэра» и какой-то принц крови, кажется немец, отпрыск аристократического европейского рода. Вам они все понравятся. Здесь, в России, будут самые мерзкие месяцы, тьма, холод. А там лазурь, тепло, восхитительные города.
– К сожалению, вместо яхт я вынужден заниматься подводными лодками, – сухо произнес Лемехов.
– Кстати, о подводных лодках, Евгений Константинович. Я готов разместить на моих заводах заказ на антиракету. Вы же знаете мои возможности и мою пунктуальность.
– Не я распределяю заказы. Это не в моей компетенции.
– Да что вы, Евгений Константинович, вы же почти президент. Ну ладно. Как вам Моторин? Отличный старик. Хочу пригласить его в Лондон. Пусть попоет среди наших, в своих побрякушках.
Служитель принес на серебряном подносе шампанское. Они чокнулись, выпили, и Гольдберг покинул ложу.
И опять музыка ревела, как зимняя русская буря. Плескалась и вспыхивала, словно огромная, в водоворотах, река. Лемехов то слепо погружался, то ошеломленно всплывал. Все было родное, дикое, восхитительное. Все было знакомо, происходило с ним – в монастырской келье, в пьяной корчме, в блистательном зале с бравурной мазуркой. Музыка ковшами вычерпывала таинственную, наполненную огнями тьму, которая была его тьмой, его памятью, его пугающим предчувствием. Опера была не о царе, не о русском бунте, не о самозванце, а о той темной бездне, которая разверзалась в самой сердцевине русского бытия, русского царства, русской власти. Он стремился в эту бездну, она затягивала его, влекла в свою восхитительную тьму.
Царь умирал на троне, сраженный болезнью. Бояре, еще при живом царе, делили власть. Безымянная, бестелесная, эта власть мерцала в позолоте купола, пряталась в темной иконе. Кто-то невидимый и всесильный брал Лемехова под руки, подводил к иконе, и он наклонялся, желая приложиться. Смуглый лик с золотыми волосами, окруженный звездами и туманностями, начинал проваливаться, улетал в бесконечность, и открывалась та глубина, от которой остывала кровь. То черное зеркало, в которое он заглянул утром, как в немигающее жуткое око. Там реяли безвестные миры, таилась вся сладость бытия, весь ужас предстоящей смерти, вся неизбежность предначертания. И он вдруг понял, что все эти недели и дни каждую секунду думал о словах синеглазого колдуна, посулившего ему великую участь. И он готов принять эту участь, вкусить ее смертельную сладость.
Опера завершилась. Зал рукоплескал. Кричали «браво». Кумир в парче и шапке Мономаха картинно раскланивался, множество раз выходил на сцену. И Лемехову опять померещилось, что из толпы пламенно блеснули синие глаза, властные и счастливые.
Глава 11
Они сидели в ресторане «Боттичелли» на Тверском бульваре, роскошном, пустынном, с гулким полумраком. Светились колонны из родосского мрамора, переливалась вода в фонтане, бесшумно появлялись и исчезали официанты в костюмах венецианских дожей. Метрдотель в золоченой парче, узнав Лемехова, был обволакивающе любезен, раскрывал карту вин и средиземноморских яств.
– Рекомендую коллекцию наших тосканских вин. Одни виноградники растут на западных склонах холмов, и вы почувствуете в вине легчайшую горечь осеннего солнца. Другие зреют на восточных склонах, и в вине присутствует едва ощутимая сладость, легкая, как смех итальянских девушек.
– Мы хотим услышать смех итальянских девушек, не правда ли, Игорь Петрович? – Лемехов старался быть легкомысленным и шутливым.
– Боттичелли воспел красоту итальянских девушек в двух великих картинах. «Весна» и «Рождение Афродиты». Выпьем вино, в котором слышится смех Афродиты, – в тон ему ответил Верхоустин. Он усмехался, поглядывая на золоченую цепь венецианского дожа.
– Я могу предложить господам дары Средиземного моря, которые доставляются к нам самолетом прямо с приморских рынков Палермо. Все виды рыб, все виды мидий и раковин, щупальцы осьминога, салаты из водорослей.
– Мне сегодня по вкусу сибас, приготовленный на пару, – сказал Лемехов.
– А я бы предпочел осьминога, – сказал Верхоустин. – И все остальное, на ваш вкус. Все, что попадает в невод итальянского рыбака.
Им принесли округлые, похожие на прозрачные шары бокалы. Вино лилось из темного горла бутылки, наполняя бокал золотым искрами. Появился серебряный поднос, на котором, посыпанная кристаллами льда, лежала рыба с голубоватыми плавниками. Лемехов уловил исходящий от рыбы запах далекого моря. На деревянной дощечке угодливый официант принес зеленоватые, в присосках, щупальца осьминога, перед тем как положить их на раскаленные угли. На скатерть выставляли блюда с раковинами, темными, розовыми, перламутровыми, в которых таилась нежная плоть моллюсков. Их ужин начинался с тихого звона бокалов, с легкого звяканья падающих на тарелку ракушек, из которых извлекалась влажная мякоть.
– Я долго думал над вашими словами, Игорь Петрович. Над теми, что вы произнесли в охотничьей избе, – сказал Лемехов, опуская бокал. – Я сделал выбор. Я буду президентом России.
– Это не вы сделали выбор, Евгений Константинович. Это вас выбрало Провидение. Оно управляет вашими делами и помыслами. – Верхоустин спокойно посмотрел на Лемехова, словно ждал от него этих слов. В ясной синеве его глаз было одобрение. Казалось, воспоминание об этих глазах подвигло Лемехова совершить судьбоносный выбор.
– Вы как будто что-то знаете обо мне. Долгое время следили за мной, не так ли?
– Я действительно не первый год наблюдаю за вами. Я исследовал ваш жизненный путь. Перечитал все ваши статьи, все интервью, что вы давали прессе, все написанное о вас, дурное и хорошее. Я даже ходил к астрологам и составлял на вас гороскоп. Я улавливаю и измеряю то поле, что вас окружает. Чувствую энергии, которые вы излучаете. Вижу вектор, который ведет вас к цели. Мне кажется, в вашей жизни случилось нечто, что предопределило ваш путь. Вы получили свыше знак, который направил вас к великому свершению. Я не знаю, что это было, должно быть, какая-то вспышка. Вы соединились с Божественным промыслом, который повел вас, был вашим поводырем, спасал от несчастий, наделял неиссякаемой энергией. Я не знаю, когда произошла эта вспышка. Но она случается в жизни всех пророков, всех полководцев, всех великих вождей. Она была в жизни Пушкина. В жизни Сергия Радонежского. В жизни Сталина. А как она случилась у вас?
И опять Лемехов оказался во власти колдовских глаз, которые помещали его в прозрачный светящийся кокон. На него начинали воздействовать таинственные силы, побуждали к откровению и исповеди. Побуждали плыть туда, куда дул бесшумный ветер. Так плывет по воде тихий лист, повинуясь неслышным дуновениям.
Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 93
