Книга Орест и сын - Елена Чижова

Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 68

Орест Георгиевич закрыл глаза: губы повиновались чужому дыханию. Вслед за воинством он повторял: “Клянемся... клянемся...”

Судя по шевелению на смотровой площадке, торжественная часть заканчивалась. Ряды солдат исполняли команду “вольно”. Орест Георгиевич взялся за ограду. Шло быстрое и организованное перестроение: солдаты мерно отступали шаг за шагом. На смотровой площадке передавали черный раструб мегафона — по рукам.

Два солдата, держа наперевес палки с крючьями, похожими на садовые тяпки, бежали к соборной стене. Подцепив разбившееся животное, они поволокли тушку через дорогу и, размахнувшись, перекинули через ограду. Вскинув крючья, побежали обратно. Пробегая под низкой веткой, один зацепился тяпкой за сук. “Черт!” — Он поднялся с земли.

Тяпка осталась под оградой. Подобравшись поближе, Орест Георгиевич разглядел под деревом скорченную тень и, подцепив крюком, подтянул к себе. Мертвая песья голова, оскалив зубы, лежала у самой стойки.

Между тем у самого портика показалась колонна солдат, несущих длинное бревно. Солдаты остановились и бросили бревно на землю — вдоль ступеней. Орест Георгиевич наконец разглядел: широкий брезент, свернутый в рулон. Его расстилали, катя по проезжей части. Вплотную к расстеленной ткани подали грузовик, из которого, откинув задний борт, посыпались солдаты. Пары замерли на всей площади Манежа, приняв исходные стойки. Огласив арену хриплыми выкриками, тренированные тела ринулись друг на друга. То по-лягушачьи растопыривая ноги, то выворачиваясь ящерицами, солдаты взлетали и падали, и снова взлетали, отталкиваясь спинами от арены. Завершив учебный бой, они исчезли.

Из-за колонн по каменным ступеням выбежали двое в темных, косо сидящих беретах. Добежав до середины брезента, они остановились. Частая барабанная дробь летела им вслед — от колоннады. Барабаны смолкли, рассыпавшись. Один из бежавших держал в руках автомат, другой выглядел безоружным. Солдат с автоматом отвернулся от противника, тот отошел в сторону и занес руку: блеснуло лезвие ножа. “Снимает часового”, — догадался Орест Георгиевич. Солдат крался легкими, неслышными шагами и, подкравшись, захлестнул шею противника левой рукой. Нож взлетел в воздух. С хриплым выкриком мнимый часовой оттолкнулся ногами от земли и, вывернувшись, обрушил на нападавшего всю тяжесть автоматного приклада. Ряды солдат, стоящих под стенами, коротко выдохнули. Бойцовская пара, разжав захват, разлетелась по сторонам.

Пары, следующие одна за другой, демонстрировали технику ближнего боя. В дело шли автоматы, ножи и какие-то шнуры, скрученные на запястье. Фантазия армейского режиссера была безграничной.

Крики, рвущиеся из солдатских глоток, отдавались дрожью растущего азарта. Помимо воли он и сам становился болельщиком. Сначала Орест Георгиевич неизменно оказывался на стороне слабейшего, того, кто, с его дилетантской точки зрения, был хуже вооружен.

Девятая пара вступила на манеж под непрерывные барабанные раскаты. Они захлебнулись, когда закончился бой. Победитель поднялся, сунул нож за сапожное голенище и, повернувшись к собору, вскинул руку к смотровой площадке. Мегафон рыкнул, отвечая на приветствие. Побежденный стоял к Оресту Георгиевичу боком. Его открытый кадык двигался, словно клекот барабанов шел у него горлом.

Острые лезвия прожекторов совершили быстрый переворот и вонзились в брезент арены. Флейта взвилась и погасла. Ряды солдат качнулись, замирая. “Перестроение. Учебные бои закончились”. Кажется, он ошибся и на этот раз, потому что из-за темной колонны на середину арены выбегала высокая фигура. Развернувшись лицом к смотровой площадке, солдат поднял руки. Мегафон откликнулся доброжелательным рокотом. Солдат стоял, ожидая.

Похоже, произошла какая-то непредвиденная заминка, потому что Орест Георгиевич уловил возню, возникшую под колоннами. Вместо второго борца оттуда показался ординарец и побежал через площадь. Ожидающий озирался, переминаясь. Посланный возвратился под колонны и отрапортовал. Возня улеглась. Высокий офицер взмахнул рукой, и силач тронулся к колоннаде. Он не успел сделать и нескольких шагов, когда яростный рев мегафона пригвоздил его к месту.

Невысокий солдат спускался к арене мягкой, львиной походкой. Судя по ее упругости, парень был жилистым. Руки идущего были совершенно свободными. Подойдя почти вплотную к ожидавшему, он запустил руку в карман и вытянул из него что-то, похожее на авоську. Подпрыгнув несколько раз на месте, сделал по два прыжка в стороны и, держа авоську за длинные ручки, крутанул ею над головой. Она рассыпалась в воздухе широкой веерной сетью. Что-то необъяснимое произошло с его сильным противником, потому что, не принимая боя, он начал медленно отступать к ограде. Перейдя границу брезента, солдат оказался почти рядом с Орестом Георгиевичем и, ухватившись за чугунный прут ограды, принялся раскачивать его, как будто хотел выдернуть кол. Противник стоял посредине арены, поигрывая сетью. По ступеням портика, держась рукой за грудь, сбегал высокий офицер. Он не успел достигнуть середины арены, когда мегафон рявкнул. Опустив плечи, офицер побежал назад — под колонны. Барабаны заходились звериным ревом. Лезвия прожекторов, брошенных с крыши, качались в углах брезента. Солдат отнял руку от ограды и повернул лицо к противнику. Оно было безжизненным.

Противники стояли, окруженные стеной рева. Жилистый боец отступил на короткий шаг и, взмахнув сетью, распустил ее во всю ширину над головой противника. Сеть раскрылась: кусок ткани, слишком упругой, чтобы быть обыкновенной материей. “Скорее всего, тончайшая проволока”. Силач прыгнул, высоко вскинув ноги, так что тело его как бы распласталось над землей. Сеть, собравшись в воздухе, возвратилась в руку хозяина и, сложившись в подобие толстой веревки, описала мгновенный круг и хлестнула по висящим в воздухе сапогам. Она сомкнулась мертвой петлей, но Орест Георгиевич не услышал звука падающего навзничь тела: арену покрыл безудержный свист.

Орел расправил крылья и, снявшись с подлокотника, завис над ареной. Что-то длинное выскользнуло из его когтей и вонзилось в брезент. Качнув кинжал за тяжелую ручку, солдат вырвал его из земли и повернулся к поверженному. Тот силился встать. Движением ящерицы он перекатился на живот и, перебирая локтями, пополз к краю арены. Ноги тянулись за ним как русалочий хвост. Лучи прожектора оторвались от брезента. В изменившемся освещении тело ползущего распалось на несколько теней, так что Оресту Георгиевичу казалось, что несколько фигур, тянущих спеленатые ноги, расползались по арене во все стороны. То, что доползло до него, возможно, было тенью. Тень перекинула локти через брезент и, упав на грудь, принялась шарить по земле.

Не выходя под свет, Орест Георгиевич сделал несколько шагов вдоль ограды. Концы лучей терялись в садовых ветвях. Нагнувшись, он нашарил древко крюка и, отпуская его перехват за перехватом, как из рук — веревку, подтолкнул к лежащему.

Солдат перебросил тело на брезент, вскочил на ноги и потряс в воздухе крючьями. Огненно-красный прожектор бил с крыши. Громовой голос Ирода, перекрывая рев барабанов и безудержный свист, летел над площадью: “Сражайся еще, сражайся до смерти!” Слепнущими глазами Орест Георгиевич смотрел вверх — на балюстраду.

Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 68