— Ты, сударь, все время говоришь о познании с помощью чувств и инструментов, обостряющих чувства. А ведь есть возможность познать все одновременно — причины и следствия, начало и конец, — и имя этому способу — откровение, — вмешался в рассуждения Делабранша Маркиз. Но старик ни на секунду не прервал, чтобы его выслушать, своей прогулки по библиотеке.
— Я отдаю должное откровению, непосредственному восприятию, или — как говорит кое-кто — наитию. Да, это глубокое проникновение в суть вещей, но не знание. Знание, дарованное откровением, не передашь другому. В противном случае нам сейчас уже нечего было бы делать: ведь и до нас жило множество просвещенных и вдохновенных людей. Одни были прокляты, другие осуждены на изгнание или объявлены безумцами, а остальным просто не поверили, ибо суть познания — постепенное постижение истины. У того, кто пережил мистическое откровение, нет иных способов, кроме слов, чтобы поделиться новым знанием с другими. Еще он может указать путь, по которому сам шел к откровению, полагая, чго и всех прочих этот путь приведет туда же. Но так случается далеко не всегда. Путь же, о котором я говорю, доступен каждому. Не только избранным. В его основе — использование разума и органов чувств. Его начало — удивление, то есть своего рода чувствительность к неочевидному. Один, проходя мимо прорастающего желудя, сочтет это очевидностью, незыблемым законом природы. А другому то же самое покажется чудом, и он спросит себя: «Как получается, что из желудя, который может уместиться в кулаке, вырастает дерево, более могучее, чем многие из возведенных людьми построек? Какая тут действует сила и каким образом происходит это превращение? » И так со всеми вещами на свете. Присмотревшись к ним повнимательнее, мы восхитимся тем, сколь они чудесны. Потому так велика роль чуда. Об этом и рассказывает моя книга. О том, что все вокруг нас живо и гармонично, подчинено единой силе и ею поддерживается. Силу эту, которая объединяет и поддерживает живой мир, искали Платон и Аристотель, благодаря чему оба достигли вершин философии. И не важно, что один назвал ее идеей мира, а другой — универсальной природой. У меня нет сомнений, что они говорили об одном и том же. Эта У15 пшаЪШз[7]скрыта в каждой вещи. Она обладает природой потока с его постоянной изменчивостью, неустанным движением. Она одна, но всегда разная. Это она подталкивает живые существа к вечному развитию и совершенствованию. Она требует, чтобы все сущее имело начало, период зрелости и конец. Несмотря ни на какие различия, все едино и из всего может возникнуть все. Во всякой вещи есть часть другой вещи, во всем есть часть всего, все вещи — единое целое.
— Откуда ж берется их разнообразие и несоответствия?
— Все очень просто. Сила эта обладает двумя совершенно противоположными качествами. Вечное напряжение между ними — движитель любых перемен. У этих двух полюсов огромное количество названий. Например: тьма и свет, движение и покой, лево и право, кислота и щелочь, положительное и отрицательное. Вещи разбросаны в этом континууме; конкретные черты у них появляются в зависимости от того, к какому полюсу они тяготеют. И этими конкретными свойствами определяется симпатия или антипатия данной вещи к другим. Одни она к себе притягивает, а другие прямо-таки отталкивает. Задача мага — научиться распознавать характерные черты каждой вещи, будь то металл, камень, растение или животное. Обладая таким умением, маг сможет соединять элементы одной вещи с аналогичными элементами другой. Либо их разделять. Благодаря чему обретет могущество и власть над миром. Об этом я пишу во вступлении к своей «Тавматологии». Далее я описал более тысячи тайн, изученных мною за всю мою жизнь. На исследования, путешествия, опыты я потратил все свое состояние и горжусь этим, ибо приблизился к ответу.
— Ну и что же такое на самом деле чудо? — нетерпеливо воскликнул Маркиз.
— Чудес нет.
Делабранш остановился у окна и заложил руки за спину.
— В буквальном понимании нет. Поскольку всё содержит всё, поскольку ясно, что любая вещь может превратиться в другую, невозможно существование чудес, перед которыми хотелось бы преклонить колена. Принято считать чудом редкое явление, возникающее по неизвестным причинам. Но Бог не стал бы создавать правящие миром законы для того, чтобы затем их нарушить. — В последних словах Делабранша, казалось, проскользнуло разочарование.
Сняв с полки сразу несколько переплетенных в кожу томов, он положил их перед Маркизом:
— Вот вся моя документация. Любое явление, или так называемое чудо, описано, объединено с себе подобными и — что самое главное — объяснено законами природы. Тут более тысячи тайн!
Маркиз поочередно брал в руки и перелистывал тяжелые книги. В каждой все до единой страницы были исписаны мелким, но разборчивым почерком.
Том, который он взял первым, начинался с «Трактата о магните». В нем содержались преимущественно описания опытов; в заключении Делабранш, опираясь на результаты экспериментов, объяснял, что такое магнит. Подобным образом были построены все остальные главы. «Естественные предсказания будущего», «Определение характера человеческой особи по лицу», «О видении в темноте», «Прибор, позволяющий слышать на расстоянии», «Об исцелении красотой», «Об использовании морской воды». В главе «О самозарождении» Делабранш на основании опытов доказывал, что паразиты рождаются из экскрементов, скарабеи — из разлагающихся трупов орлов и собак, а лягушки — из грязи и самих себя. Он также отметил, что девственное размножение у людей имеет место раз в сто двадцать лет и непременно весной. Далее шла речь об уходе за кожей лица, выведении веснушек и восстановлении размеров влагалища после родов. А также о причинении боли на расстоянии, о производстве опалов и аметистов, о получении красителей алхимическими методами, о разведении василисков; одна из последних глав была посвящена гомункулусу. Этот раздел был выполнен особенно тщательно. На полях красовались сделанные от руки рисунки и чертежи, а почерк был еще более аккуратным, чем везде. «Человек — самое совершенное из Божьих творений, — начал Маркиз читать последний абзац, — и если он овладевает умением призывать к жизни себе подобных не путем естественного воспроизведения, а с помощью разума, этой искры Божьей, тлеющей в каждом из нас, значит, в его развитии завершился некий цикл. Быть может, таким образом навечно искуплен первородный грех и сделан следующий шаг на пути к Нему». Этими словами Делабранш закончил последний написанный им том.
Маркиз отложил книги. Во рту у него пересохло. Откинув голову на высокую спинку кресла, он закрыл глаза. И опять почувствовал под веками жжение.
— Это и вправду впечатляет, господин Делабранш, — произнес он. — Весь мир умещен на страницах нескольких книг.
— К сожалению, мне все чаще кажется, что представленное мною здесь — увы, лишь тень истинного мира, одиночный отблеск. Вы так не считаете?
— Всякое человеческое творение только отблеск чего-то более совершенного. Всякая написанная человеком книга — отражение той Книги. Мы живем в мире отражений, теней, несовершенства, но это вовсе не означает, что чистое совершенство не существует.
