Книга Бегущие по мирам - Наталья Колпакова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 86
– Вы должны были знать, – пояснил он самым обыденным тоном. – Соискатель должен быть доступен к моменту оглашения решения. И для награды, если победит, и для наказания в случае проигрыша.
– Какого... наказания? – с трудом выговорил Борун.
– Лицо, заявившее необоснованные Притязания, карается смертью.
Борун неотрывно смотрел на мага и не видел в нем даже тени злорадства. Одну только сосредоточенную печаль. Стражники – конечно, никакие не демоны, а обычные солдаты, хотя и дюжие, – наклонились к нему, норовя подхватить под руки. Последним усилием не воли даже, а одной только бешеной поруганной гордости Борун задавил в себе порыв рваться и визжать. Повелительно вскинул ладони, отстраняя солдафонов. Встал, выпрямился, сколько смог. Протолкнул из горла в желудок шершавый ком. Даже улыбнулся.
– Все это, конечно, только с завтрашнего утра, – с издевкой повторил он слова законника. Раздвинул стражей. Те отошли, покорные едва заметному движению руки Тринадцатого. У выхода бросил, не оборачиваясь, через плечо: – Утром. Вы знаете, где меня найти.
В паланкине, едва слуга задернул плотный занавес, Борун скорчился среди ароматных подушек и то выл, то давился жутким хохотом. Опытные носильщики шли размашистой рысцой, в потемках мелькали и подпрыгивали в щели между шторами огоньки чужих окон, и от этой качки, и мельтешения, и пляски его вывернуло прямо на шапку поспешавшего рядом свитского. Тот даже не повернулся, разве что сбился с шага на мгновение, и Борун, поклявшийся себе во что бы то ни стало выгнать негодяя взашей прямо на рассвете, лишь даром напрягал слезящиеся глаза, силясь разобрать хоть какие-то приметы бедолаги. Не разобрал, решил рассчитать всех, и носильщиков, и кортеж, и остаток пути до дома провел, обессиленный, почти в беспамятстве.
– ...Пустяки? Это ты называешь пустяками? «Лицо, заявившее необоснованные Притязания, карается смертью»... Смертью, понятно тебе? О, небеса и недра!
Борун метался по комнате. Взгляд его слепо блуждал, выхватывая из багровой пелены отдельные приметы реальности. Бездымный магический огонь в очаге, золотые безделушки на столешнице низкого столика, выточенной из цельной пластины прозрачного сланца, кресло с фигурными ножками, опрокинутое им в недавнем приступе бешенства... Знакомые, любовно подобранные вещи, символы его статуса. Привычные, обыденные, убедительно настоящие. Мир, рухнувший для Боруна каких-то полторы ночные стражи назад, оказывается, и не думал рушиться, он даже не пошатнулся. Ровно грел очаг, маслянисто отливало золото, лениво дремали тяжелые складки узорных занавесей и покрывал. Он не был иллюзией, этот комфортный, роскошный, равнодушный мир. Он остался прежним, вовсе не заметив, как с грохотом и проклятиями вывалился из него достойнейший и виднейший гражданин. И оттого Боруну хотелось рвать и топтать эти наглые вещи, посмевшие остаться невозмутимыми, когда он оказался на краю гибели. Он метнулся к столику, повалил его яростным пинком. Роскошные вещицы посыпались с обиженным звоном. Одна, откатившись, остановилась возле блестящего кожаного сапога с фиолетовой отделкой. Новехонького дорогого сапога, слегка забрызганного свежей грязью. Борун медленно поднимал глаза, пока не добрался до лица – знакомого, вульгарно-красивого лица человека, снисходительно взиравшего на него из глубокого кресла.
– Кром, предатель! – взревел Борун, бросаясь к креслу и вцепляясь в подлокотники.
Человек даже бровью не повел, лишь поморщился слегка. Поднес к лицу руку, принялся изучать ноготь мизинца.
– Покуражиться пришел? Верный прихвостень нашего великого стратега! Где он, кстати?
– Ты что это, внучок?
Борун всем телом развернулся на голос. Дед, невесть откуда взявшийся, картинно восседал на краю столешницы, косо воткнувшейся в ковер. Как он там угнездился, бес его знает, – не сидел и не лежал, стлался по самому краешку, будто ящерица по каменному гребню. Вид у него был безмятежный, крылья расслабленно свешивались из-под складок плаща, только когтистая лапка цепко держалась за невидимые неровности на отполированном сланце.
– Бушуешь, вещи разбрасываешь. Никак недоволен чем?
Борун отклеил липкие ладони от подлокотников кресла.
– Ты знал?
– А что это меняет?
– Даже не спрашиваешь, о чем я, – упрекнул Борун, чувствуя, как улетучивается его ярость, уступая место беспомощной, детской горечи.
Существо ободряюще улыбнулось ему:
– Ты не понял, внучок. Этот их закон, заключение под стражу и... и прочее в том же духе – разве это что-то меняет в твоих планах? Ты что, собираешься проиграть королевские выборы?
– Я... Э-э-э, конечно, нет. Просто мне не очень-то... Если...
Борун провалился в выпуклые, поблескивающие влажной слюной глаза. И ослабли тройные узлы, стискивавшие все у него внутри, испарился нутряной, панический страх. Даже звериное чутье на опасность примолкло, свернулось клубочком где-то глубоко в душе. Эти глаза были полны любви – всепоглощающей отеческой любви и гордости за него, особенного, единственного на свете мальчика. Облитый теплым сиянием, Борун преображался на глазах. Сами собой развернулись плечи, величаво выпятился живот, и сладко заныли виски, схваченные королевским обручем, представлявшимся ему так ясно, будто он уже увенчивал голову.
– Ну так никаких больше «если»! – возгласила тварь, столбиком вытягиваясь на остром сколе камня. – Иди, мальчик мой, иди и завоюй этот мир! А сейчас спать. Ты устал, ты пострадал от злых людей, они пугали и мучили тебя. Засни, а завтра явись к ним. Мой наследник, мой победитель, спи, спи...
...Борун ехал через город. Это был прекрасный город, напоминающий столицу, но во сто крат более обширный, роскошный и величественный. Сонмы и сонмы людей переполняли его улицы и площади – население целой страны, двух, трех стран вмещал он, – и все они ликовали. Он проехал под аркой, отлитой из чистейшего света, и главная площадь открылась перед ним. Где-то неизмеримо далеко миражом вставал призрачно-прекрасный дворец. Площадь была пустой и белой. Необъятное пространство такого светозарного, идеального белого цвета, подобного которому не встретить в нашем несовершенном мире. Торжество Боруна на миг омрачилось. Он не знал, как ему пересечь площадь, не нарушив ее идеальности. В то же мгновение он вместе с экипажем и упряжкой взмыл в воздух. Это любовь людей, наводнивших город, чудовищная сила их страсти подхватила его и понесла над площадью. Он всматривался в марево, млеющее над горизонтом. Дворец приближался, и все больше изысканных подробностей вылепливалось из миража.
Ровно на полпути он отчего-то бросил взгляд вниз. Там, в самом центре белоснежной пустоты, темнело крохотное пятнышко. Шевельнулось. Определилось силуэтом. Вдруг проявились детали: узкий кольчатый хребетик, растопыренные лапки в налипших крупинках белого песка, пара выпуклых, глядящих точно в зенит глаз. Непонятно, как можно было различить все эти мелкие подробности с такой большой высоты. У существа не было губ, но оно улыбалось. Небеса и недра! Оно улыбалось, глядя на парящего Боруна, и тот сразу почувствовал себя уязвимым и мягким, словно вынутый из раковинки моллюск. Улыбка стала шире, гостеприимнее, хрупкие челюсти раздвинулись – и пошли разъезжаться, открывая провал пасти. Пасть была цвета тухлятины, она ширилась, росла, вот превысила размеры самого существа, полностью скрыв его, и продолжала увеличиваться. Лопались зеленоватые пузыри на блестящих зубах, крупные волны пробегали по гортани, жадно, нетерпеливо сглатывающей, и прямо под ногами Боруна – а он вдруг очутился в воздухе один, без экипажа, – вскипела, вспенилась слюна под хлестами узкого, как ременная плеть, языка. Пасть, заполонившая уже всю площадь, алчно чавкнула, обдав его луковым смрадом, и...
Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 86
Внимание!
Сайт сохраняет куки вашего браузера. Вы сможете в любой момент сделать закладку и продолжить прочтение книги «Бегущие по мирам - Наталья Колпакова», после закрытия браузера.