Глава 1
КОМБАТ ПОДЫМАЕТ ВЕКИ
You say yes, I say no.
You say stop and I say go, go, go.
(Oh, no…)
You say goodbye and I say hello.
(Hello, hello.)
I don't know why you say goodbye,
I say hello.
Beatles
— Господа, Нина Кондратьева просила передать, что свитер она довяжет к завтрему.
— О, спасибо ей! Скажите ей там, у себя…
— Сами скажете, Уткин… Вы отдохнули, господа? Сыты? Пьяны? Господин Пушкарёв, теперь вы. Первый вопрос: где писатель? Он был с вами. Он помогал вам тащить Бредня к мотовозу. Свидетельских показаний имеется много. Я не спрашивал господина Тополя, я спрашиваю вас. Шугпшуйц вышел в Зону с вами, в самый разгар обороны Старой Десятки.
— Нет, не со мной он вышел. Впереди меня. Мы были порознь. Удивительное существо был этот Шугпшуйц, сколько раз я бил ему морду… С моей точки зрения, он погиб. Героически. А как на самом деле — я не знаю.
— Вы видели его труп? Мировая культура уже достала нас вопросами.
— Мы видели очень много трупов, господин инспектор. В разном виде. Я даже сам был трупом. Где Шугпшуйц сейчас — я не знаю. Он, хоть и приблуда, но он здорово помог. Он был бездарность и жирная свинья, но он нам здорово помог. По сути именно он спас город. Если, конечно, Десятку считать городом. Так что про Шугпшуйца надо бы отдельный роман писать. Бредня уложил именно он. Босса, так сказать, уровня. Мировая культура, конечно, должна носить его на щите.
— Вот так вот, да?.. Это всё?
— По писателю? Всё. Я, кстати, так и не узнал его настоящую фамилию — за столько лет, что он отирался в Предзонье.
— Ну возможно, и не надо… О'кей. Что вы имеете сказать по Восстанию? Кстати, вы как — сталкер, трекер, своё?
— Чушь всё это, инспектор. Я традиционалист. Нельзя менять название корабля. Сталкер, конечно.
— О'кей.
— Говорить мне трудно, сделайте у себя погромче. И прошу вас оставить шуточки, у нас с Тополем юмор один на двоих, эрго, на вас его не хватит.
Я буду исходить из того, что над моим — нашим — положением все отсмеялись, и идиотских вопросов по типу: «Как вы уживаетесь со своим другом и братом жены» — не будет. О'кей? Итак, инспектор. Я вас слушаю.
— …
— Я вас слушаю, спрашивайте.
— …
— Понятно. Хей ю, чиф! Я не Тополь. Болтать не люблю. Не умею, не приучен. Так что вам придётся задавать вопросы, гражданин невидимый секретный начальник. Тополь, я попью, у меня уже пересохло, дай… А то я сразу уже стихами заговорил…
— Назовите себя.
— Владимир Сергеевич Пушкарёв, девяносто восьмой прошлого века, Витебск. Образование высшее, Минск, университет Лукашенко, физфак. Женат, детей нет. В Зоне с двадцать шестого года. Свободный сталкер. Рейтинг — «маршал». Открыватель Философского Карьера.
— Вы чисто говорите по-русски.
— Спасибо. И вам не хворать.
— Понятно. Итак. Вы звонили господину Уткину перед его последним выходом. Что вы хотели ему сказать?
— Я хотел его остановить, придурка.
— Почему?
— До него и самого дошло потом, позже. Декабрь и половина января — перед Вспышкой — были чрезвычайно сложными. Сталкеры с выслугой больше пяти-семи лет всю зиму от кошмаров и приступов суеверия сходили с ума. После Нового года отказывались выходить в Зону массово. Среди наёмного персонала Карьера чуть было не началось восстание. Если бы не корейцы эшелонами, Карьер закрылся бы на полгода раньше. Сейчас очевидно, что общество ждало Третьего Выброса со дня на день. Кроме, конечно, сумасшедших. Возьмём, например, Тополя. И ярко, и наглядно.
