Ну да, подготовка у танкистов в этой элитной дивизии очень хорошая, так все танкисты у немцев имеют и хорошую подготовку, и боевой опыт — и польский, и французский. Танки, конечно, у них лучшие среди немецких, но все равно хуже наших. Так чего в эсэсовских танкистах такого особо страшного? Черная форма? Череп с костями? Так у ударных корниловских частей, в которых в империалистическую сражался отец Ивана, тоже была черная форма. У корниловцев вообще было два цвета — красный и черный, символизировавших девиз ударных частей — «Родина или смерть!». Черные мундиры и красные фуражки. Красно-черные погоны и красно-черные знамена. На черном фоне иногда также рисовали белый череп с костями, как символ готовности к самопожертвованию. Только, конечно, череп у «Тотенкопфа»[23]— отдает чем-то зловещим. Смерть — она и есть смерть. Эти парни в черных мундирах не только готовы умирать сами, но и убивать других, в том числе и его, гвардии капитана Терехова. Ну, это мы еще посмотрим, «думкопфы-тотенкопфы»[24], усмехнулся Иван. Эта идиотская рифма «думкопф-тотенкопф», которая пришла в голову капитану, прогнала страх, и он уже перестал бояться огрызающихся бронебойными снарядами немецких танков.
Тем временем враг сконцентрировал огонь на стоящей на открытом месте тридцатьчетверке с перебитой гусеницей. К тому времени, когда подошел другой танк для буксировки, один из немецких снарядов пробил бортовую броню и вызвал взрыв боезапаса. Корпус танка разворотило, а башню откинуло в сторону. А затем танк, так и не успевший прийти на помощь товарищам, тоже встал с перебитой гусеницей. Немцы, похоже, уже догадались, что с такой дистанции им не пробить лобовую броню модернизированных тридцатьчетверок, и старались стрелять по гусеницам. А если какой-либо русский танк поворачивался боком, то и в борт.
Иван заметил, что на лесной дороге в том месте, где она выходила на поляну, сгрудилось несколько немецких танков, а за ними целое стадо бронетранспортеров. Если подбить хотя бы несколько штук, то они блокируют дорогу. Объезжать подбитые машины через лес немцам будет не слишком удобно, деревья достаточно толстые и растут плотно. А значит, необходимость искать объезд или растаскивать поврежденную технику существенно задержит противника.
— Рота, огонь по танкам и бронемашинам, что стоят на дороге у выезда из леса! — скомандовал Иван по радио.
Тридцатьчетверки, которых теперь оставалось только пять из восьми, достаточно быстро подбили два Pz-III и два или три бронетранспортера. Неожиданно с левого фланга из леса появились еще немецкие танки. Тоже Pz-IIIJ.
— Внимание, гансы слева! — прокричал Иван. — Два... Три... Пять... Десять... Двенадцать танков! Васька, отходи, прикрывая фланг! Борт! Борт не подставляй!
Оставшиеся от роты пять танков оказались теперь атакованы сразу с двух сторон. Потому Иван скомандовал отойти назад на полкилометра по поляне, которая тянулась через лес и выходила к колхозному картофельному полю. Впереди остались три сгоревшие машины. Увидев, что русские отходят, немцы пошли в атаку. Впереди шли танки, позади короткими перебежками двигалась пехота. Следом на некотором удалении тащились бронетранспортеры.
Но Иван не собирался отступать долго. Как только явная угроза получить снаряд в борт миновала, тридцатьчетверки остановились и продолжали отстреливаться. Еще два немецких танка встали, объятые коптящим пламенем. А вражские танкисты, несмотря на отчаянную стрельбу, не могли пробить лобовую броню тридцатьчетверок.
— Командир, у нас бронебойные на исходе! — крикнул заряжающий.
— Ромашка, я береза! Как слышите! — попытался вызвать Иван штаб. — Как слышите, прием!
— Береза, я ромашка! — наконец донеслось из наушников. — Что там у вас?
— Мы атакованы крупными силами немцев! Не менее танкового батальона! Ведем бой, но боеприпасы на исходе, долго не протянем!
— Продержитесь час! Через час отходите к Утяне. Понял, капитан?! Час! Всего один час!
— Вас понял, постараемся! Если надо — погибнем...
— Продержитесь всего час! Стойте до последнего!
— Есть стоять до последнего!
Значит, подкрепление подходит, но им нужен еще час времени, а продержаться этот час, когда снаряды кончатся через пятнадцать минут, — нереально.
26 июня 1941 года. Лес в окрестностях города Утяна.
Взгляд через командирский перископ Pz-IIIJ.
— 140-й, ответьте 10-му! — сквозь помехи послышалось в наушниках.
— 10-й, вас слышу! Прием! — ответил фон Блицман.
— 140-й, наша колонна атакована русскими танками на дороге примерно в километре от переправы. Ваша задача атаковать большевиков с тыла или с фланга и не дать им сорвать переправу наших основных сил.
— Атаковать ротой русские танки это безумие!
— Против вас будет только восемь русских танков, да и то ведущих бой с батальоном штурмбанфюрера Клакенхагена. Выдвигайтесь немедленно!
— Яволь! Конец связи!
Рота развернулась и полным ходом двинулась по отходившей в сторону лесной дороге. Йозеф рассчитывал выйти таким образом как раз в тыл противника. Но эти русские дороги так же загадочны, как и все в этой загадочной России! В итоге его рота, сделав изрядный крюк по лесу, выехала на поляну, где шел бой. Еще хорошо, что они вышли русским во фланг, а не в лоб. Это давало хоть некоторые шансы. Увидев подошедшее немецкое подкрепление, тридцатьчетверки начали отступать задним ходом, стараясь не подставлять борта и корму.
— Хьюго, давай бронебойный! Понтер, огонь по ближнему русскому танку! Целься в борт!
Первый 50-мм подкалиберный снаряд все же срикошетил, но второй расколотил одному из русских танков каток, и подбитая тридцатьчетверка закрутилась на месте с перебитой гусеницей. Однако и русские тоже ответили отчаянным огнем. Один из танков роты Йозефа, вырвавшийся вперед, получил снаряд в башню. Русские танки постепенно отступали под напором численного превосходства немцев, неся потери. Учитывая, что на той дистанции, которую старались выдерживать русские танкисты, пробить броню их машин было очень тяжело, Йозеф приказал стрелять по гусеницам. Уже потерявшие подвижность танки можно было подбить выстрелом в борт, зайдя сбоку.
— 10-й, ответьте 140-му! Мы обратили русских в бегство! Еще немного, и дорога на Утяну будет открыта! — доложил по радио гауптштурмфюрер в штаб.
— 140-й, постарайтесь нанести большевикам как можно больший урон и отбить их атаку. Преследованием не занимайтесь, это мы поручим второму батальону. Как прогоните противника, немедленно возвращайтесь к выполнению предыдущей задачи. Как поняли, прием?
— Вас понял! Завершаю разгром русских и возвращаюсь к выполнению предыдущей задачи! Зиг хайль, десятый!
