Ей показывали, как работает машина, и она издавала удивленные восклицания, а сама все время замечала, что этот экипаж очень похож на изобретение графа. Разница была незначительной.
Дорину познакомили с водителем компании, человеком по имени Джеремая Конуэй. Тот сел за руль и принялся водить машину по кругу. Зазвучали аплодисменты, и, ко всеобщему удовольствию, мисс Редфорд хлопала громче всех. Мистер Конуэй склонился к ней.
— Хотите сесть рядом? — спросил он и протянул руку.
Дорина воспользовалась предложением, забралась на пассажирское место и вдруг очутилась в прошлом, когда они с графом сидели рядышком за рулем его экипажа.
Она сидела так, пока экипаж делал очередной круг, а потом сказала:
— Я бы хотела сесть за руль.
Раздался одобрительный шум. Все восхищались силой ее духа и были поражены, когда ей удалось проехать по всему цеху без инцидентов. Но никто не заподозрил, что она делала это раньше.
Дорина, конечно же, заметила, что рулевое управление работает не так мягко, как в конструкции графа. Однако она не могла ничего сказать.
«Как мне это вынести? — спрашивала она себя. — Я обманула его и теперь обманываю их. Ведь я вовсе не хочу никого обманывать!»
Наконец встреча окончилась. Дорина покинула фабрику под аккомпанемент приветственных возгласов и отправилась домой, чтобы подготовиться к торжественному званому ужину, который мистер Джонсон устраивал этим вечером в самом престижном отеле Бирмингема.
К этому ужину Дорина вновь оделась в черное, однако теперь это было черное вечернее платье, украшенное бриллиантами. Она выглядела величественно и прекрасно, создавая впечатление процветания. Она знала, что именно это нужно видеть ее работникам.
В восемь часов Дорина прибыла в «Гранд Отель», гордо и уверенно переступив порог банкетного зала под руку с мистером Джонсоном. Восемьдесят представителей руководящего персонала компании поднялись, чтобы поприветствовать ее аплодисментами.
На этот раз овации звучали несколько иначе. Сегодня утром в ней сомневались. Сейчас они преподносили ей свое доверие. Они приняли ее.
Вновь зазвучали речи, но теперь выступали старшие сотрудники, приветствовавшие своего нового работодателя и обещавшие свою преданность.
Затем тон выступлений немного изменился, превратившись в хвалебный гимн самодвижущемуся экипажу и тому, что он будет значить для будущего всего мира.
— Нас силились обогнать другие, — сказал один из гостей. — Граф Кеннингтон — наш главнейший конкурент, но он не достиг того, чего достигли мы. Наша технология превосходит все, что у него есть.
Дорина удерживала на лице улыбку, но внутренне понимала, что это не совсем так.
«Он услышит об этом ужине, — думала она. — Он узнает, что я сидела здесь и слушала, как его оскорбляют».
Ее душа терпела страшные муки, но выхода из ловушки девушка не видела.
Наконец вечер подошел к концу. Провожая Дорину к экипажу, мистер Джонсон сказал:
— Выспитесь хорошенько этой ночью. Завтра нас ждет великий день. Могу сказать…
Он умолк на полуслове. Дорина нахмурилась, удивляясь сдерживаемому восторгу в его тоне.
— В чем дело? — спросила она. — Что вы собирались сказать?
— Ничего, ничего. Просто я кое-что планировал… то есть надеялся кое на что… это очень маловероятно, но чудеса иногда случаются.
— Вы мне не скажете, о чем речь?
— Нет, это будет дурной приметой. Давайте просто подождем и посмотрим. Спокойной ночи.
Он быстро отошел в сторону и дал вознице знак ехать, чтобы Дорина не смогла его больше ни о чем спросить.
Всю дорогу домой Дорина ломала голову над его странными словами и еще более странным поведением.
«Обычно он такой практичный человек, — подумала девушка. — И вдруг его как будто увлек полет фантазии. Интересно, что он держит в рукаве».
Треволнения дня преследовали ее до самой постели. Но потом, в темноте и тишине, она вспомнила о графе, и ощущение его поцелуев опять вернулось к ней.
«Как возможно, — спрашивала себя Дорина, — чтобы поцелуй был настолько прекрасным, что каким-то невероятным образом я по-прежнему переживаю все то, что чувствовала тогда?
Где он сейчас? Что он делает? Думает ли обо мне?»
Закрыв глаза и попытавшись уснуть, Дорина почувствовала, что ее сердце рвется на части.
«Мне нет пути назад, — подумала она. — Нужно было остаться в Лондоне. Я люблю его, люблю! Если бы он захотел, чтобы я была рядом, я была бы готова продолжать работать у него секретарем».
Но потом она поняла, что это неправда.
Она должна сохранять верность людям, которые верят в нее.
Она хочет доказать отцу (если он видит ее), что не хуже любого сына, которого он мог бы иметь.
«Это и есть мой долг и мое будущее, — размышляла Дорина. — И если мне будет одиноко, я смогу только плакать по ночам, как плачу теперь, познав любовь и потеряв ее навсегда».
С этой мыслью измученная девушка уснула.
* * *
Утром она надела строгое, но элегантное платье. Всю дорогу до фабрики ей вспоминалось странное возбуждение мистера Джонсона и она гадала, что оно может означать.
Главный цех был празднично украшен. Вдоль одной из стен стояли длинные столы с угощением.
По центру установили самодвижущийся экипаж, огородив его канатом. Четверо мужчин, по одному на каждом углу, стояли на страже, чтобы зрители не подходили слишком близко.
— Мы готовы начинать? — спросила Дорина мистера Джонсона.
— Не совсем, — ответил тот. — Нужно будет сделать небольшую отсрочку, чтобы дождаться почетного гостя.
Радостное волнение мистера Джонсона стало заметнее прежнего.
— Но кто же этот почетный гость? Раньше вы о нем не упоминали.
— Потому что не был уверен, что он придет. Даже теперь я не поверю этому, пока не увижу, как он проходит через эту дверь, хотя мне передали очень обнадеживающее послание…
— Мистер Джонсон, — терпеливо сказала Дорина. — О ком вы говорите?
— О принце Уэльском, конечно, о ком же еще?! — ответил он приглушенным голосом.
— Не может быть!..
— Разумеется, может. Хорошо известно, что принцу не терпится стать владельцем первого самодвижущегося экипажа. И когда он его купит, все общество последует его примеру.
— Но ведь он не может приехать прямо сюда?
— В данный момент он гостит у маркиза Глэндона, который живет всего в пяти милях отсюда. Я послал записку в Глэндон Тауэрс, пригласив принца на особую презентацию. Я понимал, что он почти наверняка откажется от такого позднего приглашения, но рискнуть стоило. В ответ я получил послание, в котором говорится, что он приедет, «если это будет возможным».
