Ознакомительная версия. Доступно 8 страниц из 36
– Ну… для меня это был единственный шанс увидеть тебя в своей постели… шучу! Там матрас мягче. Она светлее. Я решил, что там болеть удобнее. Кроме того, я не хотел испытывать чувство вины, постоянно вламываясь к тебе в комнату.
Посидели, помолчали. Сумерки наметились чуть различимой голубоватой дымкой. Было тихо и томно…
Они понятия не имели, как это получилось. Просто чуть крепче сжали руки, чуть теснее прижались друг к другу плечами… В комнате стало заметно жарче.
Мэри Лу, не открывая глаз, почувствовала, как губы Дэна скользнули по ее волосам. Сладкая дрожь пробежала по позвоночнику. Девушка непроизвольно подалась вперед, позволяя руке Дэна скользнуть ей за спину…
В следующий момент он привлек ее к себе, просто перекинул к себе на колени, обнял по-настоящему, и губы их слились в горячечном, жадном поцелуе. Внутренний голос панически голосил в мозгу у Мэри Лу в течение секунд десяти, а потом все лишние мысли буквально снесло горячей волной возбуждения, радостного облегчения, что не надо больше притворяться, лгать, играть лицом…
Он был здесь, ее Прекрасный Принц, ее главный приз в жизни, и не было в мире прекраснее и желаннее его, не было рук крепче и сильнее, не было слаще губ.
Она была в его объятиях, маленькая Мэри Лу, черноглазая и темноволосая фея, теплая и душистая, насквозь родная и милая. Он уже знал ее наготу, видел во время болезни, но это было другое, это было – как переодевать ночью больного ребенка. Сейчас в его объятиях была прекрасная, желанная и страстная женщина, и Дэн задохнулся от возбуждения, когда отлетела в сторону смятая футболка, и его ладони тяжело легли на маленькую упругую грудь, ощутили немыслимую нежность ее кожи…
Она больше не сомневалась, что поступает совершенно правильно, потому что выше любви нет ничего на свете, а сейчас в этой комнате расцветала она – любовь.
И распахивались стены, растворялись в воздухе стекла, и небо обрушивалось им на головы, бесконечное и мудрое небо, знающее, что нет ни пределов, ни границ, нет ни времени, ни пространства, есть только один маяк, одна точка отсчета в этом хаосе бесконечности – твои руки, любимый. Твои губы, любимая. И пока спаяно намертво кольцо наших рук – мы не потеряемся в пустоте. И пока твое дыхание согревает мою душу – мы не погибнем в абсолютном холоде пространства. И пока ты в моих объятиях – нет ни смерти, ни боли, ни страха, ни одиночества…
Уже обнаженные, они соскользнули на ковер и покатились по нему, обнявшись намертво, насмерть, не в силах больше ничего делать, двигаться, даже любить друг друга. Слишком яростным было сейчас желание раствориться друг в друге, прикипеть кожей, смешаться дыханием и кровью… И слишком страшно было разорвать объятия.
Домофон прозвонил – и небеса испуганно рухнули на землю, а вместе с ними и несчастные любовники, оглушенные и ошеломленные таким скоростным возвращением в реальность. Потом Дэн взглянул на часы, за ним посмотрела туда же Мэри Лу, и оба заметались по квартире, совершая обычную ошибку торопящегося человека – пытаясь сделать все сразу. Учитывая то, что помимо всего остального им нужно было одеться…
Дверь распахнулась, и мистер Лапейн, сдвинув седые брови, сурово уставился на перепуганную и растрепанную парочку, стоявшую перед ним.
Девушка была миленькая. Это папа Лапейн оценил мгновенно. Темные локоны живописно рассыпаны по плечам, черные глаза сверкают как звезды, никакого макияжа, что очень похвально (Мэри Лу при всем желании не могла успеть им заняться), босые ноги – видимо, сейчас так принято, хотя он бы с этим поспорил – и одно из этих новомодных платьев… Оттенок приятный, и ей идет, но папа Лапейн напрочь отказывался понимать современных модельеров. Ну кому пришло в голову, что изнаночные швы должны быть снаружи?! Кто сказал, что это красиво?
Зато собственный сын поразил папу Лапейна от души. Вместо взрослого, тридцатилетнего, самоуверенного до невыносимости и насмешливого до бешенства Дэна Лапейна перед папой Лапейном стоял совсем юный пацан Дэнни, растрепанный, тоже босой, в потертых джинсах и белой рубахе навыпуск. Синие глаза лучились счастьем, высокие скулы горели румянцем… Дэнни был, несомненно, смущен и влюблен: прекрасное сочетание. Папа Лапейн милостиво улыбнулся и первым вплыл в прихожую, а за ним и все его семейство.
Аманда чувствовала себя плохо и потому практически не обратила на невесту брата никакого внимания, только слабо улыбнулась, потом принюхалась – баранина уже вовсю благоухала в духовке – побледнела и направилась в ванную.
Ее муж Джош в высшей степени галантно поздоровался, приложился к ручке Мэри Лу, сообщил, что они все счастливы познакомиться, и подарил громадный букет роз.
Дети стояли по росту – первой, естественно, Шерил – и смотрели на Мэри Лу во все глаза, она даже немного смутилась. Все трое белобрысые и синеглазые, все похожи на Дэна и Аманду. Потом Шерил выступила вперед и громко сообщила:
– Клевая. Только у нее платье наизнанку.
Никто ничего и не заметил, Дэн прикрыл отход – вернее, паническое бегство – своей невесты в комнату и принялся развлекать гостей разговором. Делал он это ровно девять секунд, потому что в дверь снова позвонили…
Многие могучие умы ломали головы над этой загадкой: как Илси Дженнингс удается проникать даже в самые охраняемые помещения? Достоверно известно, что в домофон она не звонила. Вероятно, заговорила консьержа до смерти.
Вместе с Дженнингсами пришли и Лори с Сэмом. Лори выглядела суровой и настороженной, зато Сэм улыбался так добродушно и душевно, что сразу расположил к себе детей и Дэна.
Дэн с удивлением обнаружил, что волнуется по-настоящему. Кроме общей неразберихи первых минут оставалось решить еще парочку проблем. Стол-то они с Мэри Лу так и не успели накрыть… Лапейны такого нарушения этикета могли и не простить. Дэн уже подумывал привлечь старых и новых родственников к веселому соревнованию «кто первый раздвинет стол и постелит скатерть», но тут его взяли за локоть железные пальцы…
Джейк Дженнингс был практикующим ветеринаром в течение сорока лет. Некоторые – во главе с его собственной женой – называли Грин-Вэлли, где они жили, дальним пригородом Нью-Йорка, но сам Джейк совершенно сознательно выбрал это место именно потому, что оно было практически деревней.
В Грин-Вэлли держали не только пекинесов, но и волкодавов, не только канареек, но и коров, а племенные быки Грин-Вэлли славились по всей стране. У одного из жителей был небольшой конный заводик. В общем, ветеринару в Грин-Вэлли не грозили ни безработица, ни ожирение.
Джейк Дженнингс был высок, могуч и очень спокоен. Философски невозмутим, можно так сказать. Еще у него были огненные черные глаза – такие же, как у Мэри Лу. Загорелое дочерна лицо отличали почти медально четкие черты. Красивый мужик был отец Мэри Лу – Дэн подумал, что с папой Лапейном они могут составить неплохую пару во время венчания… Не сглазить!
– Мистер Дженнингс? Я очень рад…
– Просто Джейк. Ты – Дэн? Что ж, я тоже рад. Дэн, я человек простой и даже где-то нецивилизованный… Короче говоря, я искренне желаю вам обоим счастья и удачи, но ты должен понимать: больше всего на свете меня волнует счастье моей единственной дочки. И если ты ее обидишь или причинишь ей боль…
Ознакомительная версия. Доступно 8 страниц из 36
