Ознакомительная версия. Доступно 8 страниц из 37
Сейчас же самое большое, что могла сделать Сьюзен, — это скрасить дни Адриана и закрепить, если можно так выразиться, поражение Анны Бартон. Чтобы у той не осталось никаких иллюзий на тему того, что можно все вернуть. Так как Адриан в ее сочувствующей компании не нуждался, Сьюзен решила обойтись вторым.
Когда она в конце концов улизнула из дома Томсонов под предлогом шопинга, без которого приличной девушке жизнь не в радость, и, прилично поплутав по городку, в котором такси не было как таковых, вошла в кофейню Анны Бартон со странным южноамериканским названием, ей Анну стало почти жаль.
Анна умело накрасилась, но опытный женский глаз сразу видел, что скрыто под слоем декоративной косметики — синяки под лихорадочно блестящими глазами, а вот бледность вполне натуральная, и волосы аккуратно уложены, а не как в прошлый раз, когда они сами по себе лежали пышно и естественно.
Анна — гордая женщина, но от другой женщины, которая знает, что такое слезы в подушку, ей не скрыть бессонных ночей.
— Добрый день, — бодро улыбнулась Сьюзен. Она приготовила для Анны убийственный взгляд накрашенных в дымчато-зеленой, «кошачьей» гамме глаз, но постеснялась. — Найдется столик?
— Здравствуйте… Сьюзен. Столики есть, располагайтесь, где нравится. — Анна говорила медленно, будто что-то ей мешало.
— Тогда я сюда! — Сьюзен села на табурет у стойки. Изящное, но заученное движение. Если бы Анна в свое время не посещала ради Дерека курсы «моделинга», она бы предположила, что у барышень вроде Сьюзен это умение элегантно присаживаться врожденное.
Неужели теперь я обзаведусь еще и поклонницей? — иронически поинтересовалась у судьбы Анна. Сьюзен как раз заняла любимый табурет Клайва. На стойку легли кожаная сумочка-кошелек и шелковый шарф. От Сьюзен приятно пахло осенней свежестью и какой-то дорогой туалетной водой, Анна не знала, какой именно: видимо, это был совсем новый аромат.
— Что вам предложить?
— Какой-нибудь некрепкий кофе, со сливками и сахаром.
— Может быть, латте — с молочной пеной? — Анна спросила не просто так, дело в том, что молочную пену она взбивала на кухне — не та процедура, которая могла бы кого-то покорить своим эстетическим выполнением.
Заодно можно отдышаться, поправить макияж и нацепить более естественную улыбку.
— Да, было бы чудесно, — блеснула жемчужными зубками Сьюзен.
Ей, наверное, никто не говорил, что отбеливание портит эмаль.
— Адриан передавал вам привет.
Вот это да! Анна повела бровью. С приветом мог бы послать Джеймса, за чем дело стало…
— Спасибо, очень любезно с его стороны. А почему он сам не пришел?
— О, знаете, он так занят, они с Джеймсом и тетей Маргарет все время спорят о делах, он в очень дурном расположении духа…
Сьюзен давно усвоила, что «припудренная правда» работает гораздо лучше откровенной лжи.
— Понятное дело.
Сьюзен завороженно смотрела на руки Анны. Снова та же глупая мысль: я так не смогу… Зато Анна никогда не сможет с таким же изяществом носить сумочку от «Эрмес», и вряд ли она в месяц зарабатывает столько, сколько стоят чулки Сьюзен вместе с кружевным поясом!
И вот тут Сьюзен поняла, какая пропасть лежит между ней и Анной. Не социальное положение, не счета в банке и перспективы — банальный жизненный опыт. Сьюзен ощутила себя рядом с ней просто маленькой избалованной девчонкой. У нее есть многое из того, чего нет у Анны, — и при этом ей никогда не прожить такой трудной, насыщенной жизни, и Анна всегда будет на десяток лет старше ее, опытнее ее, мудрее ее. Не тот случай, когда молодость решает все.
— Анна, сколько вам лет?
Анна обомлела от такой бесцеремонности. Хочет услышать подтверждение своего триумфа? Маленькая куколка…
— А я думала, в приличных семьях учат не задавать некоторых вопросов.
— Я ничего плохого не имела в виду, — стушевалась Сьюзен. — Просто интересно…
— А, ну если просто интересно, тогда это в корне меняет дело, — саркастически усмехнулась Анна. — Что, так плохо выгляжу?
— Нет, наоборот, но очень… Простите, я напрасно начала этот разговор.
Анна кивнула — то ли приняла извинения, то ли согласилась с последней фразой.
Сьюзен намеревалась как-нибудь деликатно в разговоре подчеркнуть, что они с Адрианом очень близки, как чудесно, что они вместе оказались в провинции, что это очень романтично и вообще освежает отношения. Вместо этого она молча просидела пятнадцать минут за стойкой, ёрзая от неловкости в такой близости от Анны и не имея правдоподобного предлога куда-нибудь пересесть. Она смотрела, как Анна заваривает чай и кофе, раскладывает по вазочкам и тарелочкам десерты, как она улыбается людям — тепло и немного рассеянно, и чувствовала свое не-превосходство.
Победоносного проставления точки не получилось, и Сьюзен промаялась с чашкой очень вкусного кофе, пока приличия не позволили уйти.
Анна проводила ее долгим взглядом. Без всякого выражения на лице.
Когда организму чего-то очень не хватает, прочие раздражители воспринимаются раз в восемь слабее. У Анны сейчас было две вещи на повестке дня: во-первых, она хотела спать. Не признаваться себе в этом было бы нечестно, а потому она признавалась, но высыпаться не собиралась, потому что под пунктом два в списке самого важного значилось «РОМАН ВОТ-ВОТ БУДЕТ ЗАКОНЧЕН».
Реальность для нее превратилась в сон, а роман граничил с реальностью. Уже через пять минут после ухода Сьюзен Анна вспоминала об этом странном визите без всяких эмоций.
Она легла спать в пять утра — с трудом добрела до кровати и повалилась на холодное одеяло. Скоро начнет светать. По лицу катились слезы, а Анна не вытирала их — ни к чему. Плакать, лежа на спине, неудобно — горячие капли затекают в уши, остывают, противно, поэтому она повернулась на бок.
Анна плакала от облегчения, от страха и от счастья. От облегчения — потому что наконец закончила труд, который зрел в ней шесть с лишним лет. От страха — потому что боялась за своих героев, ей очень хотелось, чтобы у них все было хорошо, но в мире столько опасностей… Анна точно знала, что они будут любить друг друга до самого конца. Анна очень боялась, что Донна умрет при родах, но этого в книгу она включать, конечно, не стала. В книге должна быть надежда.
А еще это были слезы счастья, которое знакомо лишь тем, кто хоть раз испытал уверенность: он уже сделал то, ради чего пришел в этот мир.
— Спасибо, Господи, за то, что доверил это мне, — шептала Анна.
Она была сейчас благодарна всем на свете: и Дереку, который заставил книгу «уснуть» в ней и таким образом сделал более зрелой; Адриану, причинившему ей такую боль, от которой можно было спрятаться только в книге — «проснувшейся» книге. Анна спряталась — и не умерла, но почти воскресла. Вместе со своим романом. Она назвала его «Жизнь в облаках». И пусть критики ломают головы, почему в книге с таким названием так много боли, разрушения и смерти.
Ознакомительная версия. Доступно 8 страниц из 37
