Вот и сейчас миролюбивый ее настрой дал трещину под натиском раздражения. Она тут же почувствовала себя уставшей, перегруженной информацией, впечатлениями и ответственностью, и в голосе ее появились льдинки с острыми краями.
— В принципе ничего особенного. Просто мы давно не виделись, и мне очень захотелось тебе позвонить.
— А-а-а... Извини, я еще не проснулся.
— Я поняла. Может, я позвоню тебе потом? Как-нибудь выберу время получше.
— Нет, что ты, я рад тебя слышать... Очень. Сейчас приду в себя — и все будет о'кей. Как твоя стажировка?
Дженнифер вовсе не хотелось говорить о работе. Она была бы не прочь поделиться с Алексом своим нежданным везением, но сейчас для нее гораздо важнее были их отношения. Она отчаянно желала ощутить то привычное тепло, которое дарил ей Алекс и которое она привыкла называть любовью.
Тепла не было. Был не очень связный разговор двух людей, которые в принципе рады слышать друг друга, но очень хотят спать, и одному через пару часов на занятия, а другой все равно не успеет выспаться, и это висит над ними, как темная тяжелая туча на горизонте.
— Алекс... Может быть, ты как-нибудь вырвешься и прилетишь ко мне? — тихо попросила Дженнифер.
— Ох, милая, ты уверена, что все в порядке? — всполошился Алекс.
Ну что ему сказать? Нет, не все в порядке, наше счастливое будущее трещит по швам, потому что я встретила парня из Голливуда, который никак не идет у меня из головы? Что моя душа тянется к нему и натыкается на стену неравенства, но все равно не прекращает движения, скребется и царапается в эту стену? Господи, научи! — взмолилась Дженнифер.
— Да, более чем. Я написала хорошую статью, и меня пригласили в «Нью уорлд» — тоже вроде как на стажировку, но платить будут лучше, и само издание гораздо серьезнее. Другие темы. Они хотят публиковать мои очерки, представляешь? — Дженнифер говорила сухо и устало, будто роняла на стол пластмассовые бусины из ослабевшей ладони. И снова — тонкий голос надежды: — Может, все-таки прилетишь? Я так хочу побыть с тобой, просто провести вместе выходные...
— Милая, ну ты же понимаешь, я не могу, — расстроился Алекс. — Сентябрь — ответственное время, мне нужно заложить основу магистерской диссертации, и главное — посещать лекции, работать с куратором... Иначе я рискую вылететь, ты же знаешь, как строго сейчас с этим стало.
Бурное течение жизни яростно вырывало у нее из рук последнюю соломинку.
Извиняющийся тон Алекса только разозлил Дженнифер. Это было так важно. Вот именно сейчас! Если бы они встретились, Дженнифер была уверена, все вновь стало бы спокойно и гладко. Но, значит, судьбе нужно, чтобы не встретились.
— Ладно. — Дженнифер будто потеряла всякий интерес к разговору.
— Малыш, а знаешь что? Я смогу, наверное, прилететь в октябре. Нужно будет заняться документами, и тогда...
— Хорошо, Алекс, я буду ждать тебя в октябре. — Может быть, мысленно добавила Дженнифер.
Они попрощались странно: у нее уже не было эмоций, чтобы вкладывать их в слова, и сил, чтобы что-то изображать, Алекс же, наоборот, вырвался из цепких объятий Морфея, ощутил пронзительную нежность к своей далекой возлюбленной и засыпал ее ласковыми словами и добрыми пожеланиями.
Наверное, у Алекса будет очень длинный день, подумала Дженнифер, натягивая одеяло до самого подбородка. У нее зато будет короткая ночь. А день... кто знает, что несет следующий день и будет ли он так же непредсказуем, как и день уходящий? Дженнифер мечтательно улыбнулась. Ей хотелось верить, что жизнь припасла для нее еще немало столь же приятных сюрпризов.
И когда осколки реальности уже плавали в темном озере близкого сна, на краю сознания еще вспыхнула мысль: а ведь у нее уже есть не только герой, но и краткий сюжет для книги — то, что в статье... Нужно только добавить немного «соли»...
И чтобы была любовь...
10
Это были прекрасные недели. Дженнифер никогда не думала, что можно получать такое удовольствие от работы. Ей поручали не очень ответственные материалы: репортаж с открытия новой школы для детей-инвалидов, очерк о жизни семьи слепых из Квинса, освещение небольшой выставки альтернативного прикладного творчества, материал о нью-йоркских мостах...
Но Дженнифер не жаловалась. Во-первых, это, оказывается, счастье — делать свое дело и быть уверенным, что оно приносит людям только пользу и не пачкает ничье имя. Во-вторых, она часто выбиралась из редакции и основательно облазила Нью-Йорк. Она влюбилась в этот город контрастов, небоскребов и невообразимо длинных улиц, на которых можно услышать чуть ли не все языки планеты.
Эдвард позвонил один раз — она так и не поняла истинной цели этого звонка. Он поблагодарил ее за статью, и Дженнифер не знала, как на это реагировать: в порядке ли вещей такой жест? Он не мучил ее долго, сослался на занятость, еще раз зачем-то пообещал поужинать с ней в уютном месте, когда вернется...
Дженнифер испытала очень сложное чувство, вспомнив, что он вряд ли вернется раньше чем через два месяца — а потом ее уже не будет в Штатах... Вот так-то.
Однако вслух она этого не сказала и попрощалась с ним вежливо, но отстраненно.
Потом десять раз себя за это прокляла и искусала губы: ну как можно быть такой дурой! Что-то большое, величественное, самое главное вот-вот произойдет — а она ведет себя, как человек, который запирает двери на все замки и для верности подпирает шкафом, когда к нему в дом стучатся великие перемены.
Или как монахиня, которую искушает дьявол.
Когда в один чудесный день — воздух уже дышал осенью и под ногами шуршали немногочисленные пока желтые листочки — Кевин исполненным особой торжественности голосом попросил ее зайти к нему, она еще ни о чем не подозревала.
И потом, когда она открывала тяжелую дверь его кабинета, и когда садилась в кресло напротив его стола, и когда щелкала авторучкой в ожидании указаний, она еще не понимала, что что-то не так.
— Дженнифер, я рад сообщить вам хорошую новость. Надеюсь, вы отнесетесь к этому очень внимательно.
Дженнифер кивнула и почувствовала, как кровь отливает от кончиков пальцев, как они становятся стеклянно-холодными: тревога шевельнулась где-то под сердцем.
— Вы хотите отправиться в командировку?
За время работы в «Нью уорлд» Дженнифер успела полюбить необычную манеру Кевина: он даже самые тривиальные вещи говорил так, будто сообщал человеку, что тот выиграл миллион в лотерею.
— А куда? — быстро спросила Дженнифер. Она уже догадывалась, что в такой форме — торжественной, даже церемониальной — ее могут отправить как в Майами, так и на Кубу, и в Камбоджу.
— В Лос-Анджелес.
— О-о-о...
— Да. Нам нужна серия очерков — пять-шесть, от силы семь — о разных типажах Голливуда. В ключе «Голливуд без масок», как вы сами это метко подметили. Скажем, гениальный режиссер, своенравный продюсер, старлетка, неудачник, кто-нибудь еще...
