Книга Все пиарщики делают это! - Дарья Орлова

Кажется, это была одна из самых насыщенных ночей в моейжизни. Кроме ночей в день голосования, но это отдельная история... И кроме тогослучая, когда мы с Васькой попали на футбольный матч, оттуда поехали в сауну вкомпании Славкиных друзей, его жена Маша поскользнулась и поранила руку, еепришлось везти в больницу, под шумок все перезнакомились и после больницыпоехали в казино, но играли там почему-то в «бутылочку», а я отравиласьтекилой. Может, и не текилой – там было много спиртного. И кроме, конечно, тогослучая, когда после выборов кандидат снял целый санаторий в Ялте, и мызаблудились там, а Митя очнулся утром в Днепропетровске.

Но я отвлеклась. В общем, это была безумная ночь – мы сВаськой давно так не работали. Мы успели написать несколько аналитическихматериалов, досочинять все поздравления с первым сентября и переделать еще кучуработы. За сутки нашего отсутствия ничего не должно было рухнуть. Но ведь это –выборы. А выборы опровергают все теории вероятности.

Когда в комнате замаячил смутный и похмельный осеннийрассвет, Васька снова принялась шерстить сайты о масонах.

– Если у нас будет масонская символика, может, онпримет нас за посвященных? – бормотала она. – Циркуль купим? Илиугольник?

– Может, нам и фартуки надеть?

– А что, в московском метро никто не удивится. Фартуки ифартуки.

– Ни за что не надену. Почитай, какие там ещесимволы...

– Перчатки. Белые. Хорошо-хорошо, не смотри на менятак. Череп с костями... ну, это еще хуже... роза и крест.

– Какой крест?

– Сейчас поищу картинку. Хотя где мы возьмем крест, вотроза – другое дело. А, может, серп и молот? Я просто схожу с ума от недосыпа,друг... Пентаграмма? Нет, чересчур сложно. Так, зачитываю: открытая книга, дваключа, коса и песочные часы, рог изобилия. Записала?

– Запомнила. Ладно, едем в офис – и в аэропорт.

Мы привычно запихали в сумки зубные щетки, кремы, духи ирасчески. И трусики. Подумав, Васька положила блеск для губ и бритву – дляторжественного случая. Все. Этим нехитрым набором женщина может обходиться парудней. Девушек от политконсалтинга легко узнать в быту – они всегда покупаютзубную пасту, духи, кремы и ноутбуки миниатюрных размеров, а сумки, наоборот,величиной с крупного кота, чтобы все влезло.

Выбирать наряд было некогда, я вытащила последние чистыештаны – болотного цвета, с десятком карманов и к тому же великоватые.Подходящей к ним кофты не нашлось, пришлось надеть неподходящую, зато густогокрасного цвета и с глубоким декольте. Васька уже сидела в машине в невесомойкружевной кофточке и мелко тряслась от холода.

– Вета, – заявила она, – наконец-то у тебяесть секретное задание. Сейчас завезешь нас в офис, а через три часа нас сДашкой нужно отвезти в аэропорт. И никому ничего не говорить. Ни звука. Иеще... Не одолжишь до завтра курточку?

Виолетта торопливо закивала. Курточка была розовой в крупныйчерный горошек. Я икнула.

В офисе Гарик в глубокой задумчивости листал толстеннуюпапку свежих исследований, полученных от социологической службы. Митя иКапышинский играли в дартс. Рабочий процесс кипел.

– Девочки, почему у вас такой вид, как будто вы смотоцикла упали? – пораженно спросил Капышинский, не вынимая изо ртатрубку.

– Капельку поработали ночью, – уклончивопробормотала Василиса, пытаясь одной рукой снять мокрую куртку в горошек, адругой расчесаться.

– Пташки божьи! Трудовые пчелки! – возопилГарик. – Посмотрите, наши девочки работают ночами, и это в то время, когдаМосква не может согласовать элементарного графика выхода телероликов! Неделю!То есть – неделю из графика кампании можно смело вычеркивать. Мы тут пашем, какбобры, а московский штаб по две недели утверждает элементарный буклет и ещетащит нам свою многотомную социологию, где нет ни слова правды!

Мы насторожились.

Гарик был известен виртуозным талантом согласовывать проектылюбой сложности, не говоря уже об «элементарных буклетах», в течение часа. Онгениально мимикрировал под бюрократов и произносил на их языке таинственныезаклинания, помогающие избежать сбора подписей, резолюций и многодневногообсуждения под девизом «как бы чего не вышло».

Пустишь дело на самотек – и чиновники с неизбежностьюприходят к мысли, что лучше вообще не допускать никаких листовок, роликов,никаких сомнительных технологий (а на выборах все технологии сомнительные – отсбора подписей до акта волеизъявления) и, кстати, вообще никаких выборов.Политика, говорят они, слишком серьезное дело, чтобы играть в нее снепредсказуемым финалом.

Если вы не чиновник, вы никогда не поймете этого аргумента.Если вы чиновник, то он ясен вам без комментариев.

Не каждый вынесет пресс бюрократического здания. Гарик тожепорой сдавался. Тогда кампания шла вразнос. Выглядело это примерно так: сегоднясогласовывали предвыборный плакат, через три дня получали все нужные резолюции,но выяснялось, что нет шофера – отвезти файл в типографию. Наутро принималирешение печатать плакат в другой типографии, но шофера все не было, и решениепересматривали на вечернем совещании. И, наконец, после всех перипетийкто-нибудь случайно стирал файл в компьютере, так что его все равно приходилосьрисовать заново. Или вообще не рисовать.

Один плюс – творческим работникам такой подход предоставляетмассу свободного времени. Пока идут согласования и вносятся поправки (например,заменить пейзаж на внутренней страничке буклета, а вот здесь вместо «но»написать «однако»), дизайнеры, копирайтеры и политтехнологи пилят ногти,загорают, катаются на мотоциклах, толпами бродят по саунам, ресторанам и ночнымклубам. Их легко узнать: во-первых, они всегда шумно ругают город и сервис, во-вторых,расплачиваясь, вытягивают купюры из пачки, перетянутой резиночкой.

Мысли о работе выветриваются из голов политконсультантовочень легко. И вот уже кто-то приползает в штаб на четвереньках и ближе квечеру, с предательскими следами загара или ворохом покупок. Кто-то неделями непоявляется в штабе, но ходят слухи, что его позавчера видели на дискотеке. Намоменты совещаний все выпадают в реальность и обнаруживают в ней поройудивительные вещи.