Теперь брови подняла уже доктор Барлоу, а Дэрин, наоборот, улыбнулась. В общем, полная перемена ролей в этой игре секретами.
— Хотя мне показалось, что это он просто рисуется, для вида.
— В самом деле, — холодно произнесла доктор Барлоу. — Этого у него в избытке.
— Лично я, мэм, рисоваться не собираюсь, — выдержав взгляд леди, сказала Дэрин. — Я просто хочу знать: угрожает ли Алеку опасность со стороны того зверька?
— Перестаньте пороть чушь, мистер Шарп, — подавшись вперед, понизила голос доктор Барлоу. — Loris perspicacious, известный также как лори проницательный, — существо абсолютно безобидное. Я никогда в жизни не подвергла бы Алека опасности.
— Но вы же специально подстроили, чтобы яйцо вылупилось именно тогда, когда на дежурстве находился он!
Доктор Барлоу досадливо отвернулась.
— Ну что сказать? У этих лори в самом деле высоко развита привязанность, возникающая при рождении. Он легко привязывается к первому человеку, которого видит.
— И вы сделали так, чтобы он привязался к Алеку!
— Вынужденная импровизация. Когда мы совершили аварийную посадку в Альпах, я усомнилась, что до Стамбула мы доберемся в срок. А так не хотелось, чтобы годы моей работы оказались потраченными впустую. — Она пожала плечами. — Кроме того, я очень хорошо отношусь к Алеку и желаю всяческого успеха в его странствиях. Тем, у кого тонкий слух, лори проницательный может оказаться очень даже полезен.
— Полезен? — переспросила Дэрин удивленно. — Но чем именно?
— Проницательностью, само собой!
Дэрин насупила брови, раздумывая над тем, что может означать эта самая «проницательность». И вообще, можно ли верить на слово ученой леди? У доктора Барлоу на уме всегда больше задумок, чем кажется окружающим.
— Но дело, наверное, не только в полезности? — заметила Дэрин. — Алек — жестянщик, вполне сравнимый по значимости с тем же султаном, потому-то вы и хотели, чтобы при нем был этот самый лори.
— Как я уже говорила вчера, — доктор Барлоу жестом указала на клювообразный нос воздушного судна и на изрыгающую огненные языки голову чудовища, — в отличие от остальных держав лагеря жестянщиков, османы не потеряли связь с природой. И Алек, я думаю, за то короткое время, что провел с нами, тоже научился внимать голосу разума.
— Разума? — изумилась Дэрин. — Какое отношение к разуму может иметь новорожденная зверушка?
— Согласно аксиоме моего деда — никакого. Как там у него: «Ни одному искусственно созданному существу человеческий разум не свойствен». Ну, это я так, к слову, — махнула она рукой. — Сейчас ясно одно: в ходе этой войны царствующие дома Европы развалятся как карточные домики. Поэтому вполне возможно, что наш юный Алек однажды возвысится до статуса, равного султану. И неважно, стопроцентная в нем королевская кровь или нет.
— Вот-вот, и граф Фольгер так говорит.
— В самом деле? — Доктор Барлоу озадаченно побарабанила пальцами по поручню. — Как интересно.
Впереди по курсу в лучах полуденного солнца сиял пролив. Прямо внизу виднелись два величавых здания из облицованного мрамором камня. Высились мечети с покатыми куполами, напоминающими круглые щиты янычар, вокруг которых копьями торчали минареты. Площадь между зданиями была запружена людьми; задрав головы, они смотрели, как скользит в высоте силуэт «Стамбула», отбрасывая тень, похожую на спрута.
По властному окрику Кизлар-аги длинные пальцы-веретена с крутящимися пропеллерами разошлись в стороны. Воздушное судно начало снижаться, направляясь к чему-то похожему на окруженный высокими стенами парк. Внутри стен находились десятки приземистых строений, связанных меж собой дорожками и крытыми переходами. Там же находилось еще одно средоточие куполов и минаретов, все равно что еще один город в окружении дворцовых стен.
— Что ж. Возможно, нам следует понаблюдать за графом Фольгером, — рассудила доктор Барлоу.
Дэрин кивнула, помня о предложении графа рассказать ей подробнее насчет зверька, если она согласится доставлять ему новости из внешнего мира. Разумеется, он готов обмениваться информацией.
— Между прочим, мэм, граф сказал, что согласен давать мне уроки фехтования.
— Что ж, милый мой мальчик, — заметила ученая леди с улыбкой, — в таком случае вам, несомненно, следует увлечься этими занятиями.
•ГЛАВА 18•
«Стамбул» снижался в обширный сад размером с площадку для крикета, заключенный меж дворцовых стен. На носу воздушного судна стоял Кизлар-ага, то и дело выкрикивая приказы пилотам, чтобы те действовали аккуратно. Вскоре стало ясно почему: для посадки корабля места было в обрез. Тем не менее судно мягко приземлилось на пятачке, где сходились пять дорожек, и теперь напоминало яркий шатер, довершающий собою садовый ансамбль. Раскидистые ветви пальм трепетали в воздушных струях пропеллеров.
Опустились сходни, и Кизлар-ага повел доктора Барлоу и Дэрин в сад султана. Сзади шли двое членов экипажа, неся ящик с яйцами.
Добрая сотня дворцовых окон взирала на них, поблескивая под солнцем ажурными золочеными решетками. Быть может, из-за щелей опущенных жалюзи за ними наблюдали придворные и советники, а то и толпа наложниц из сказочного султанского гарема. Совсем не похоже на Букингемский дворец, где Дэрин в первый свой день в Лондоне наблюдала смену караула королевских гвардейцев. Тот дворец был в четыре этажа, квадратный, как торт. Здесь же невысокие строения окружали колоннады, арки украшены шахматным узором из черной и белой мраморной плитки, лоснящейся, как клавиши на пианино. По мозаичным стенам вились паропроводные магистрали, напоминающие трубы для вестовых ящериц, влажно пыхтящие клапанами от проходящей по ним энергии. Возле каждой двери стояли темнокожие стражники в ярких шелковых мундирах, с секирами и ятаганами.
Каково это, жить среди подобного показного великолепия, призванного ослеплять взор? Неужто бедняга Алек тоже рос в подобной роскоши? Да одна лишь толпа слуг, следящая за каждым твоим шагом, быстро сведет с ума!
Все стражники размашисто, в пояс кланялись Кизлар-аге, бормоча примерно то же приветствие, что звучало в адрес доктора Барлоу.
— Это по-турецки «привет»? — шепотом спросила Дэрин, стараясь на всякий случай зазубрить эту фразу.
— По-арабски, — пояснила доктор Барлоу, разглядывая трубы паропровода. — Здесь во дворце звучит множество языков. Будем надеяться, что немецкого среди них нет.
Вскоре их подвели к большому мраморному зданию, стоящему особняком от остального дворца. Из его крыши к небу вздымались три сыплющие искрами дымовые трубы, а внутри жужжали какие-то механизмы.
Перед сводчатым проходом, запечатанным двумя каменными дверями, Кизлар-ага остановился.
— Итак, мы вступаем в тронную залу султана Мехмета Пятого, Повелителя Горизонтов.
Он трижды хлопнул в ладоши, и двери под шипение пара поползли в стороны. Тотчас же в нос ударил запах угольной гари и моторной смазки вперемешку с благовониями вроде фимиама. После яркого солнечного света в тронной зале оказалось настолько сумрачно, что поначалу ничего нельзя было разобрать. Постепенно стал виден какой-то исполин, габариты которого ничуть не уступали железным големам, что встретились им недавно перед одним из городских кварталов. Это оказалась металлическая статуя, облаченная в неимоверных размеров халат из черного шелка, с серебряной орденской лентой, идущей наискось через увешанную медалями грудь, она восседала, скрестив ноги. На странно рогатой голове ступкой торчала багряная феска величиной с лохань.
