Ознакомительная версия. Доступно 8 страниц из 37
Она позвонила Геле и под каким-то предлогом встретилась с ней. Геля… Она издевалась над матерью. Говорила, что не нуждается ни в ее любви, ни в ее миллионах. Говорила, что у ее отца тоже миллионы долларов и пусть мать подавится своими вонючими деньгами. Мать была в истерике, она ползала перед Гелей по асфальту, умоляла ее простить, но та… Наверное, она тоже не могла забыть детский дом и ожидание женщины, в которой ты готов признать свою мать. Геля сказала, что скорее умрет, чем простит ее…
Я насторожилась. Неужели Богдан… Нет, не может быть. Мстить за мать таким извращенным способом. Впрочем, что это я порю горячку. Нужно набраться терпения и слушать, а не отвлекать себя дурацкими подозрениями.
— А через неделю мать умерла, — сказал Богдан. — Я не мог не связать это с тем ее разговором с дочерью. Умерла она совершенно неожиданно. Последнее время, отправляясь на встречу с Гелей, она не брала с собой охрану, а потом просто привыкла ходить одна, поверив, что никого не интересует ни она сама, ни ее миллионы. А может быть, не думала о том, что с нею может что-то случиться. Ей не до того было. Она страдала от своей вины перед дочерью, от наказания, которому дочь подвергла ее за эту вину. Ее нашли мертвой в самом оживленном месте Тарасова, на Турецкой, у фонтана. Она сидела у стены на асфальте, словно отдыхала. Когда на нее обратили внимание и тронули за плечо, она просто упала на асфальт. Она была давно уже мертва. Причину смерти точно установить не удалось. На левом виске у нее нашли след от удара. Следователь решил, что это несчастный случай. У нее было больное сердце, и на жаре вполне мог с ней случиться сердечный приступ, а падая, она могла удариться виском о стену. У нее еще хватило сил сесть, прислонясь спиной к стене… Могло быть и так… Но меня почему-то преследовала мысль о том, что это случилось через неделю после того, как она поговорила с Гелей. И всего через два дня после того, как рассказала мне об этом разговоре. Я решил сам выяснить, на самом ли деле это был несчастный случай…
Я нашел Серебровых и проследил, где учится Геля. Познакомиться с ней мне не составило труда. Тем более что в ее лице я угадывал смутное сходство с той Ангелинкой, которую я знал, когда мне было три года. Я сказал, как меня зовут, что я американец, ничего не сказал только о том, что я ее сводный брат, что у нас с ней одна мать, которую я любил, а она ненавидела. Эта девушка, кроме легкого сходства с тем тихим и ласковым созданием, которое осталось в моих воспоминаниях трехлетнего возраста, ничем не была похожа на прежнюю Ангелину. Это была уже не Ангелина, это была Гелла, и чем больше я узнавал ее, тем больше она казалась мне похожей на булгаковскую Геллу, и теперь я только так и буду произносить это имя — Гелла!
Я подозревал ее в том, что это она убила свою мать, и ждал, что она как-то раскроется, заявит свои права на наследство. Все-таки восемьдесят миллионов долларов для девушки, пусть даже из богатой семьи… Есть из-за чего поднять руку на мать, которую она ненавидела. Но она вела себя так, словно не подозревала, что я получу наследство ее матери, будто она даже о смерти матери не знает, несмотря на то, что эта история была известна в Тарасове, хоть я и принял меры, чтобы в газетах об этом ничего не писали, и они обошли эту историю молчанием.
Поймав мой удивленный взгляд, он пояснил:
— Это было не так уж и дорого. Газеты у вас нищие и продаются легко и без капризов.
Меня его замечание слегка покоробило, но, поскольку я точно знала, что речь идет не о моей газете, я решила не возмущаться, ведь он в общем-то был совершенно прав, газеты у нас нищие…
— Я сказал ей, что богат, и она тут же принялась тащить меня в постель. Это было настолько откровенно, что вызывало отвращение. Словом, она вела себя так, словно хочет подцепить богатого парня и женить его на себе. И я почти отказался от своих подозрений на ее счет… В том доме позавчера ночью мы оказались после того, как долго сидели в ресторане, потом она заходила к отцу в офис, потом — к своей подруге, а я ждал ее на улице. От подруги она выскочила какая-то возбужденная и растрепанная. Впрочем, она и от отца в тот вечер бегом выбежала. Я теперь понимаю, что ее возбуждало… До полуночи мы гуляли по улицам, и я с трудом отбивался от ее попыток затащить меня в подворотню потемнее. Все тонкие женские методы, которыми вы пользуетесь, чтобы возбудить мужчину и заставить его вас захотеть, она уже перепробовала, но безрезультатно. Я ни на секунду не забывал, что она моя сестра, пусть и не родная, и скорее всего убийца моей матери. Я совершил ошибку, взявшись за это дело сам, наверное, нужно было довериться профессионалу вроде вас. Я понимал, что стоит только позволить ей завлечь меня в ситуацию, хотя бы отдаленно напоминающую интимную, и я уже не смогу увиливать от разговора с ней, мне нужно будет или бросить свою затею ее разоблачить, или говорить с ней открыто. Часов в двенадцать она заявила, что ей необходимо зайти еще к одной подруге, в тот дом, где расположен магазин «Рогдай». Идти одна по темному подъезду она не захотела, сказала, что боится, и я вынужден был на этот раз ее провожать. Мы поднимались все выше, и, когда подходили к последнему этажу, я уже понял, что она меня обманула и никакая ее подруга здесь не живет. На лоджии, на которую выходит лестница, она остановилась и предложила покурить. Я в темноте взял у нее сигарету, но сразу почувствовал, что сигарета с травкой. Я такие не курю и сразу сказал ей об этом. Но она ответила, что это ерунда, что она знает и другие способы получать удовольствие… Она стала просить меня… Она говорила: «Трахни меня! Ну, что же ты! Видишь, как я тебя хочу! Трахни! Дай я тебя поцелую!» И, нагнувшись, хотела расстегнуть мне брюки…
Он помолчал несколько секунд и продолжил:
— Если бы я поверил ей или захотел бы ее… Словом, если бы я не следил за ней каждую секунду, то ей удалось бы то, что она задумала… Едва она наклонилась, она обхватила мои ноги и, резко выпрямившись, попыталась сбросить меня с лоджии вниз, на асфальт. Меня спасло только то, что я был наготове и ждал от нее если не нападения, то в любом случае какого-то агрессивного поведения. Мне удалось качнуться в сторону от края лоджии и упасть на пол, свалив и ее вместе с собой. Она вскочила первой, и я уверен, что она бросилась бы на меня, хотя теперь уже у нее шансов справиться со мной не было. Но вдруг я услышал ее сдавленный крик, увидел, как ее тело переваливается через лоджию, а в сторону лестницы, по которой мы только что поднимались, бесшумно скользнула какая-то тень. Я до сих пор не уверен, был ли там кто-то еще, кто сбросил ее вниз, или она почему-то сама упала, перевалившись через перила… Иногда мне кажется, что я ясно видел скользящую к выходу темную фигуру, потом я начинаю сомневаться в том, что я ее видел.
Он замолчал и сидел молча долго. Я переваривала услышанное.
— Что было потом? — спросила я.
— Я сразу же сообразил, что оправдаться не смогу, если меня обнаружат там, где я стоял, вернее, все еще лежал. Я вскочил и бросился вниз, рискуя сломать себе шею, прыгал через ступеньки и врезался в углы на поворотах. Я успел выйти из подъезда раньше, чем ее увидели поздние прохожие. Я прошел в трех шагах от ее трупа, и мне плохо видно было на темном асфальте, не наступаю ли я на ее кровь. Я не смог заставить себя посмотреть в ее сторону.
Ознакомительная версия. Доступно 8 страниц из 37
