спасать, то через 30 лет человечество просто-напросто не поместится на одной планете. Но самое главное, что я не могу столь радикально вмешиваться в вашу жизнь. Подобные действия нарушат хрупкие весы мирового равновесия. Спасти одну единственную жизнь — это значит убрать один-единственный камешек из-под булыжника на вершине горы. Булыжник, может, и не сдвинется, но что-то обязательно произойдет. Быть может, намного быстрее упадет камешек рядом лежащий.
Так что я прекрасно знаю, что значит быть палачом, и тоже о многом хотел бы забыть. Но я помню. Помню всех моих детей. И это не только люди. А на Земле ведь есть ещё животные и растения. Мне больно видеть, как человек уничтожает всё вокруг вместо того, чтобы создавать. Я не могу помочь той девочке. Она в меня не верит. Многие миллионы людей перестают верить в меня и мою силу, в то, что я могу им помочь. И как ни грустно — я не могу, ведь между нами огромная пропасть.
— Но если человек верит? Ты ведь всё равно не в праве вмешаться.
— Напрямую нет. Но я могу направить к нему кроху своей силы. Такие люди становятся продолжением меня. Но и их я не в силах спасти. У Мироздания свои законы, но многое зависит от самих людей, от того, как они смогут распорядиться данной силой.
— То есть, ты не можешь никого спасти, но сам человек в состоянии это сделать? — подвела я итог сказанного.
— Да.
— Каким образом?
— Смотря по тому, как он распорядится силой. Здесь слишком много связей, и, дергая за одну ниточку, невозможно, чтобы не задрожали другие. Но дать силу — значит просто упрочить эту ниточку изнутри, не трогая узор.
— И почему всё так сложно? — спросила я скорее себя, чем собеседника, но Творец всё же ответил:
— Так было, так есть и, может, так будет всегда. Быть может, все мы дети или игрушки более высшего существа, имя которому Мироздание. Кто знает. Ведь были в своё время намечены рамки бытия, установлены критерии возможного, сделаны наброски существующих порядков. Мы можем пытаться их изменить, но никто не знает, к чему это приведет. — Создатель улыбнулся и глянул, как мне показалось, прямо в душу. — Так ты всё ещё хочешь забыть?
— Нет, я поняла. Спасибо тебе. Но у меня возник вопрос: исполняя моё желание, ты заденешь человеческие жизни, я правильно поняла?
— И да, и нет. Если бы ты осталась на Земле, то да. Но ты нить, вытянутая из узора. Узор не распадется, конечно, но слегка изменится. Моё вмешательство минимально и проведено через более близкое тебе существо. Теперь твоя нить вплетена в новую канву. Тебе здесь не место, но ты появилась и своим существованием изменяешь узор. Так что, помогая тебе, я не влияю на других людей. Ты же, вплетаясь в канву иной жизни, как бы создаешь сама окружающее пространство. У тебя нет столь ограниченных рамок, и твоя жизнь имеет только начальную точку. Всё остальное зависит лишь от тебя самой.
— От меня, — эхом повторила я, раздумывая над сказанным. Вдруг мне показалось, что я поняла, что хотел донести до меня Творец. — А что, если ту девочку спасёт человек, которому ты дал силу?
— Что-то изменится, но не столь значительно. И запомни, чем больше в человеке моей силы, тем тяжелее ему жить среди людей. Ибо они чувствуют в нем чужеродность. Путь избранного становится хрупче, ибо на него возлагается больше ответственности. С другой стороны, его жизнь становится легче, ведь он видит чёткую цель и та позволяет ему преодолевать препятствия. К тому же добродетели этих людей помогают им жить в гармонии с миром, самим собой и притягивают других людей, как свет бабочек. Тёплый, мягкий, дарующий защиту свет. Главное, его увидеть.
— Как-то всё слишком запутанно.
— Нет, здесь всё просто. Сложным оно становится, когда переносится в реальность бытия. Я рад, что ты пытаешься меня понять, а теперь — до встречи.
— Ты уже уходишь?
— Да, время. Надеюсь, тебе понравился мой подарок?
— Какой подарок? — удивилась я.
— Не поняла ещё. Ничего, со временем осознаешь.
Я смотрела в потолок и ничего не чувствовала. Да, ты помог мне. Спасибо, Создатель. Это уже не разрывающая на куски дикая боль, а тихая грусть. Спасибо, Ал, что со мной останется частица тебя. Извини, что сразу не поняла этого. Да, ты исчез. Мироздание забрало тебя, чтобы растворить в себе. Ты возродишься вновь, но в то же время останешься со мной. Спасибо. Я выживу, ведь ты погиб ради этого. И я обязательно сделаю всё, чтобы спасти фениксов и людей.
Я вздрогнула, когда осознала последнюю фразу. Спасти других. У меня будет реальная возможность это сделать. Стоит только попросить. Да, это и будет моим желанием: предвидеть, чтобы быть готовой это встретить и изменить, раз у меня имеется подобная возможность. Остальное у меня уже есть. Всё, кроме Ала.
В памяти всплывали незнакомые мелодии. Я взяла гитару и начала тихо перебирать струны. А ещё я теперь умею рисовать…
* * *
— Мэрил, вставайте, — раздался от двери голос Дениса.
— Зачем? — Я перекатила голову по подушке, чтобы видеть мальчика, и зевнула, прикрывая рот ладонью.
— Все уже готовы. Ждём только вас.
— Еще подождут. Мы сегодня остаёмся в городе, — безапелляционно выдала я и вновь отвернулась к стене.
— Но…
— Так и передай. И оставь меня в покое.
Денис ушел, но через минуту, громко хлопнув дверью, ворвался Молния.
— Ты что себе позволяешь?
Я зарылась поглубже в подушки.
— Отстань.
— Так мы до Гиперии в жизни не доберемся!
— Доберетесь, куда вы денетесь? А сегодня у вас выходной. Так что радуйтесь и наслаждайтесь моментом. Всё, свободен.
Вновь громкий хлопок двери и благословенная тишина. Совсем не бережет чужое добро. Я ещё минут десять провалялась в кровати, но нужно вставать: у меня на сегодня запланирован большой поход по магазинам, и не только он.
Три унылых сонных охранника маячили за спиной, как вечный укор мне и всем моим идеям. Не понимаю, я-то в чём виновата? Если не выспались, то могли со мной в город не идти. Во всяком случае, столь большим составом. Мне развеяться хочется, а не любоваться на их кислые рожи. В результате пятичасового похода по лавкам и палаткам я купила здоровенную гору книг, сладости для пегаса и неплохой защитный браслет. Осталось ещё кое-что. Я обвела взглядом охрану и не терпящим возражения голосом сказала:
— Я на прогулку. Меня будет сопровождать Странник.
— Почему только он? — тут же подобрался Молния.
