правда. Панга свободно движется, но в море ничего не видать. Его взгляд удлиняется в надежде дотянуться хоть до чего-нибудь. И наконец, почти случайно, он видит. Боливар не хочет верить. Что-то возникает вдали. Он стоит ногами на скамье и смотрит. Прислушивается к своему дыханию, замечает, как оно становится глубже. Кровь приливает к сердцу. Он боится моргнуть.
Далекий нечеткий силуэт.
Он слышит голос, старческий голос внутри, и этот голос говорит. Послушай, Боливар, это игра света. Мираж, который только кажется островом. Сколько раз такое бывало? Или гигантский кит. Может, какой-то плавучий мусор нежится на солнышке. Может, пятно. Кто знает. А может быть, у тебя снова галлюцинации. Не стоит доверять надежде. Эй, ты меня слушаешь? Эй!
Много часов он остается начеку. Слабое дыхание чуть колышет воздух. Затем видит, как что-то возвышается из воды. Начинает думать, что это остров. Боится пошевелиться, опасаясь, что видение исчезнет. Закрывает глаза и снова открывает. Видение все еще там. Закрывает глаза, отворачивается к ящику, открывает, смотрит на море вокруг. Затем поворачивается и видит то, что видит. Словно нарисованная. Возникает из серости. Шепчущаяся зелень.
Это остров. Мысли путаются, разум все еще в сомнениях, и все же он знает наверняка. Он чувствует, как его тело пронизывают разные энергии. Грусть сменяется восторгом и снова грустью. Он не понимает, что с ним происходит. Течение несет пангу к берегу. Может, ты и спишь, но, даже если ты спишь, этот берег выглядит настоящим. Он высматривает лодки, но их нет. Вглядывается в мутный пейзаж в поисках строений или дыма. Спрашивает себя, не несет ли его к какому-то необитаемому месту и что это может значить, другое начало, а вовсе не конец, а впрочем, не важно. Час за часом панга дрейфует к берегу, пока к вечеру он не решает, что берег уже достаточно близко, чтобы доплыть до него самому. Скалы и узкая полоска пляжа. На холме деревья качают листвой. Его разум полностью входит в тело, воля густой струей вливается в кровь. Сердце гонит кровь к конечностям. Он слушает, что говорят ему руки и ноги – что у него не осталось сил, что его тело разбито, что он старик и умрет в воде. Он сидит и раздумывает.
Он опускается в воду, рукой сжимая планширь. Долгое время боится разжать руку. Просит тело вернуться к жизни. Просит тело вернуться домой. Сам не замечает, что плачет. Он все еще не может разжать руку.
Делает медленный тяжелый гребок. Тело вопит, но подчиняется. Вскоре дыхание перехватывает, руки и ноги тянут вниз, но он продолжает двигаться вперед, не отрывая взгляда от берега. Он видит пальмы на пляже. Море, думает он, есть только море, и, может быть, это всего лишь сон, и все же ты чувствуешь… воду, воздух, тело плывет, и ты движешься к берегу, ты возвращаешься домой. Сердце требует крови, и он глотает воду, заставляя тело повиноваться. Колени подгибаются, ступни касаются камней. Вода проникает в нос и в рот, на миг он слепнет, молотит руками, и тут его выбрасывает на берег.
Он обнаруживает, что ползет по пляжу.
Ему кажется, он различает клубы дыма. Очертания хижины. Пытается крикнуть, но дыхание перехватывает, голос не слушается. Он с трудом переводит дыхание. Ощущение, что время возвращается, вливается в его тело, течет сквозь мысли. Это твердый берег. Это твердая земля. Затем он слышит зов. Мутная тень превращается в фигурку, которая движется к нему. Он пытается кричать. Падает. Детское лицо появляется перед ним, он ползет по пляжу, крик прерывается, у него не хватает дыхания, чтобы говорить, облечь мысли в слова, ему хочется повторять это снова и снова, домой, я хочу вернуться домой, но слова не выговариваются. Он падает перед ребенком, это маленькая девочка, он поднимает голову и думает: ты верила. Теперь он чувствует мир, который когда-то знал. И тогда он находит силы заговорить и, стараясь не напугать ее, произносит на родном языке.
Я простой рыбак.
Сноски
1
Из несохранившейся трагедии Еврипида «Полиид». Цит. по: Диоген Лаэртский. О жизни, учениях и изречениях знаменитых философов. Перев. М. Гаспарова.
