в минуту.
– Ничего, я подожду.
Хотя здесь и были кресла для посетителей, и пепельницы, но в вестибюле оставаться не хотелось. Я набил трубку и вышел на улицу. Постоял, покурил, оглядывая знакомый вид и невольно сравнивая его с тем, что наблюдал весь вчерашний день. Все-таки перемены разительные, хотя и здания, и улицы, на первый взгляд, остались прежними.
Прежними да не прежними.
И ведь не расскажешь пока никому.Дело даже не в том, что не поверят (на те вещественные доказательства, что прихватил с собой из будущего, я не особо рассчитывал, зная, насколько люди умеют себя убедить в том, что им выгодно, и отрицать ради этого даже очевидные факты). Я вдруг понял, что не хочу кричать о «вратах в будущее», как я их про себя назвал, на весь город, не разобравшись, как следует, в их природе. Слишком это опасно. Для всех.
Прошло еще пять минут. Белецкий не появлялся. Червячок тревоги вырос до хорошей змеи – вот-вот не только шевелиться, а кусаться начнет. Я вернулся в вестибюль.
– Простите, пани…
– Ева, – подсказала пани.
– Пани Ева, как вы думаете, может быть, Иосиф Казимирович заболел? Погоды-то осенние.
Пани Ева согласилась, что теоретически такое, конечно, возможно, но лично она работает здесь уже восемь лет и не помнит случая, чтобы господин архивариус Белецкий Иосиф Казимирович не вышел на службу по болезни.
– Так может, его навестить? – спросил я, включая профессиональное обаяние. – У вас нет, часом, адреса? Видите ли, мы с ним условились о встрече здесь, в архиве, и теперь…
Встреча важна для нас обоих, но я не думал, что мне может понадобиться его адрес проживания. Не беспокойтесь, мы с Иосифом Казимировичем в хороших отношениях, и я уверен, что он в любом случае будет рад меня видеть.
Пани Ева для приличия помялась, но все-таки дала адрес. Белецкий жил совсем неподалеку, на Еврейской, в большом пятиэтажном доходном доме Самуила Когана, квартира номер шесть. Я немедленно направился туда. Вошел в браму, поднялся на второй этаж. Вот она, шестая квартира. Дверь, выкрашенная темно-коричневой краской, медная бляха с номером. Я постучал. В ответ – тишина. Сжал руку в кулак, чтобы стукнуть посильнее, но передумал. Просто взялся за ручку и повернул. Дверь открылась, и я шагнул в прихожую, отчаянно подозревая самое худшее.
Подозрения оправдались. Мой новый знакомый, архивариус Белецкий Иосиф Казимирович лежал в своей спальне на кровати. Мертвый и бледный, как свежепобеленная хата, уставившись остекленевшими глазами в потолок.
Глава 6. Первая схватка
Глава 6
Первая схватка
– Что? – переспросил Андрей, хотя очень хорошо расслышал слова товарища.
– Сытые, – терпеливо повторил Симай. – С полными желудками теплой людской кровушки.
– Откуда ты знаешь?
– А у них запах разный. Голодный вампир пахнет совсем не так, как сытый. То же самое, кстати, и к человекам относится. Тебе любая собака могла бы подтвердить, если бы говорить умела.
– В принципе, логично, – кивнул Андрей. – Химия тела меняется от пищи, которая в него попадает. Вот же блин с чебурашкой. Не нравится мне это. Как бы и впрямь нам трупы не найти. Слишком много совпадений.
– Можно подумать, мне нравится, – пробурчал Симай. – Вампир, – это тебе не оборотень. Его убить гораздо сложнее. Помнишь Бертрана?
– А то. Ладно, пошли дальше, раз уж ты след учуял. Грех такую возможность упускать.
– Как скажешь, начальник. Только ствол под рукой держи.
– Угу. Ты меня еще писать стоя поучи.
Они двинулись дальше. На этот раз медленнее, внимательнее, с остановками.
Было по-прежнему тихо, если не считать звуков, которые обычно можно уловить в сентябрьском лесу: ветер прошелестел листьями; еж завозился в кустах; дятел – этот летающий отбойный молоток – выдал крепкую частую дробь где-то в вышине.
Наконец, вышли на довольно обширную поляну. На дальнем ее краю высились два дуба, похожие друг на друга, словно братья-близнецы.
– Туда след ведет, – кивнул Симай. – К этим дубам.
Дубы были не сказать, что слишком уж громадными, но в полтора обхвата, не меньше. Сыскарь тут же представил себе двух кровососов, прячущихся за морщинистыми стволами. Как раз по одному на брата. Стоп, но ведь солнце еще не окончательно зашло. А вампиры, насколько он помнил, дневной свет не переносят. С другой стороны, уже сумерки, и вот-вот стемнеет окончательно. К тому же небо затянуто облаками…
Он вынул пистолет и знаком показал Симаю обойти правый дуб сбоку, а сам направился к левому.
Шаг, еще шаг. Оружие в правой руке смотрит стволом в землю, но в любое мгновение готово взметнуться и плюнуть смертоносным огнем…
Смертоносным?
Обычной пулей вампира не взять. Помнится, для этих целей они лили серебро. Сколько там Симай выторговал у Харитона Порфирьевича, управляющего имением князя Долгорукого, – малую гривенку? Да, точно. Сорок восемь золотников. Или двести четыре и восемь десятых грамма. Не поленился, посмотрел потом в интернете. Серебряные пули отлил местный кузнец. А местный поп прочел над ними положенные молитвы, чтобы уж наверняка. Заодно и над девятимиллиметровыми патронами к пистолету «Грач» Сыскаря. Помнится, был батюшка изрядно выпивши, а посему внимания особого на странные продолговатые и блестящие предметы, чем-то похожие на желуди, не обратил. Освятил все скопом, благословил охотничков на богоугодное дело, получил серебряный же двугривенный в качестве пожертвования на храм, а также за труды, и удалился, исполненный чувства выполненного долга.
Еще шаг… Никого за дубами.
– Чисто, – выдохнул Андрей по старой привычке и спрятал оружие.
– И след пропал, – сказал Симай, тревожно оглядываясь.
– В смысле?
– В прямом. Был – и нету. Ничего не понимаю. Погоди-ка…
Кэрдо мулеса вернулся назад.
– Здесь есть! – сообщил. Медленно пошел к дубам, держась в створе между ними. – И здесь есть, и здесь…
Он перешагнул невидимую линию, соединяющую оба дерева, и остановился, как вкопанный:
– Опаньки. А вот теперь нету.
– Ты хочешь сказать, что след тянется досюда и вдруг пропадает?
– Ага. Сие аз и глаголю, – перешел на старославянский друг Симай. Видимо, от нервов.
– Слушай, давно хотел спросить, – обратился к нему Андрей. – Почему на вампиров с серебряными пулями охотятся?Разве серебро не против оборотней исключительно?
– И против оборотней тоже, – сказал цыган.
