другом, — я уже хочу вставить свои пять копеек, как она поднимает руку, словно приказывая мне молчать. — И не нужно мне говорить, что ты не это имел ввиду.
— Это, — легко признаюсь. — Почему нет?
Что ж, разговор становится все интереснее. Добавьте к этому ее зад, прижатый ко мне, и вы получите полувозбужденного хоккеиста. Пока полувозбужденного.
Я немного отодвигаюсь от Аси, чтобы она не почувствовала спиной мой стояк.
— Потому что, Амурский.
Исчерпывающий ответ.
Горошек неожиданно отступает от меня, и мне становится не по себе. Почему она так хорошо чувствовалась в моих руках?
— Нам пора, — развернувшись, она направляется ко входу.
Вздохнув, следую за ней. Догнав ее у дверей, вдруг спрашиваю:
— А если мы будем друзьями с привилегиями?
— Нет, Сева, — закатив глаза, несколько устало отрезает. Снимает со своих узких плеч пиджак и протягивает мне.
Пока натягиваю на себя пиджак, замечаю что практически все уже переместились в банкетный зал.
— Пошли?
— Пошли, — уныло кивает.
Пройдя в зал, мы осматриваемся. Столов очень много. Который из них наш?
— Мы с родителями сидим.
Положив руку Асе на талию, мы проходим в самый конец зала, где сидят родители и…
Какого черта там делает этот белобрысый хрен?
— Что он там забыл? — шипит рассерженно Горошек.
Действительно, за столом кроме родителей сидит еще женщина, которую мы видели вчера в ресторане и тот придурок, который хватал Асю.
— Мама как всегда удружила.
Подойдя к столу, вежливо всем улыбаюсь. Ладно. Почти всем. На этого придурка кидаю предупреждающий взгляд.
— Куда пропали? — интересуется Лаура. — Вас уже все обыскались.
Все-таки хорошо, что мы с Асей под шумок смылись.
— Мы на улице стояли, — отвечает Горошек.
— На улице? — ахает Лаура, а затем недовольно кривится. — Ася, тебе же ещё рожать! А вдруг простудишься? На улице не июль месяц!
— Мам, пожалуйста, — сквозь зубы цедит Горошек.
Лаура явно хочет продолжить свою тираду, но все же замолкает.
Я отодвигаю стул Асе, а сам сажусь рядом с этим белобрысым типом.
Я не знаю, кто он. И тем не менее этот парень меня бесит. Очевидно, что их с Горошек что-то связывает. Может, общее прошлое?
Это точно не тот парень, который ей изменил. Того я видел. Сосед, как-никак. Этого же впервые в жизни вижу. И надеюсь, что последний.
— А где бабушка? — спрашивает Ася. — Я думала, она с нами будет сидеть.
— Она попросила посадить ее с Тамарой. Хочет с внуками побольше времени провести. А с нами вот Роза села и Никита.
Никита, значит.
Словно невзначай кладу руку на спинку стула Горошек. Уж больно мне не нравится, как этот Никита алчно поедает ее глазами.
— Ася такая взрослая стала, — говорит вдруг Роза, — последний раз, когда я ее видела, совсем ещё девчонка была. А сейчас уже женщина. Скажи, Никита? Вы ведь тоже давно не виделись?
— Давно, — коротко отвечает белобрысый.
— Ох, что сидим! Паша, налей ребятам шампанского! — прерывает этот обмен «любезностями» Лаура, кидая на нас с Асей извиняющийся взгляд.
Какого черта тут происходит?
В жизни не поверю, что Роза и Никита случайно оказались за этим столом.
Шампанское хлопает, ведущий выходит на сцену (да, здесь даже сцену построили) и начинает вести свадьбу.
Сыпятся тосты, конкурсы, мы с Горошек даже в одном участвуем. Конкурс для пар. Нас буквально выпихнула Лаура. Я не большой любитель такого веселья, как впрочем и Горошек. Но все же участвуем. Лаура вообще та ещё заводила, вытаскивает нас на танцы и всячески избегает разговоров с Розой и, как я понял, ее сыном.
И все же, когда наступает минута передыху, мы с Горошек сваливаемся на стулья.
— А как давно вы вместе? — спрашивает Роза. — Ася такая скрытная. Ничего от нее не добьешься.
Горошек поднимает на меня испуганные глаза. Тепло улыбнувшись, беру ее руку в свою и оставляю легкий поцелуй, отвечая:
— Достаточно давно, чтобы понять, что она для меня единственная женщина.
Никита мрачно на нас взирает и фыркает. Козел даже не скрывает свою неприязнь.
Впрочем, он может запихнуть ее себе в задницу!
— Ох, они такие милые, — счастливо выдыхает Лаура.
— Да уж, прям сладкая парочка, — едко вставляет Никита.
Нет. Он определенно напрашивается на неприятности.
Должно быть, Горошек чувствует мое напряжение, поэтому кладёт руку мне на бедро и легонько сжимает. Я расслабляюсь, еще раз целую ее руку и выпускаю.
— Стало быть, скоро сыграете еще одну свадьбу, Лаура? — снова задаёт вопрос эта неугомонная женщина.
Что с ней не так, ради всего святого?
— Да отстаньте вы от них, — вклинивается в разговор Палыч. — Сами разберутся. Не маленькие уже!
Все же отличный мужик! Уважаю!
Жених и невеста, точнее уже муж и жена, танцуют первый танец, что влечёт за собой ещё несколько медляков. Я уже хочу пригласить Горошек. Что мы хуже всех, в самом деле? Но меня опережает Павел Павлович. Я, разумеется, уступаю ему. Танец с отцом — это святое.
— Не расстраивайся, Севушка, пойдем со мной потанцуешь, — хватает меня за руку Лаура и тянет на середину танцпола.
В какой-то момент я теряю Горошек из виду, но не бросать же мне будущую тещу посреди танца.
— Ты, Сева, Асю нашу не слушай, — говорит наставительным голосом, — она такая, что будет до старости в девках сидеть. На спину закинул и поволок в ЗАГС. А свадьбу после сыграем. С этим делом затягивать нельзя. А там и детки…
— Лаура, при всем уважении, но я не стану пренебрегать желаниями своей женщины. Если она не хочет, я не стану настаивать. Тем более, мы пока не планируем детей.
— А чего ждать-то? — искренне недоумевает она.
— У меня сейчас карьера на самом пике, у Аси тоже завал на работе, какие могут быть дети? — мягко, но вместе с тем настойчиво, отрезаю.
Если бы Ася действительно была моей женщиной, я бы ни за что не позволил ее матери влезать в наши отношения. Да и вообще кому-либо.
— Так Ася уйдёт с работы. В конце концов, есть декрет. Если захочет, потом вернётся к своему баловству.
— И будет несчастна. Я все время буду в разъездах, она одна дома с ребёнком на руках. Нет, я хочу
