кожу, хваля меня и даже помогая мне одеться, хотя я не нуждалась в его помощи. Это был такой заботливый момент.
Но потом он оказался свиньей.
Свинья.
— Я сообщу вам, когда воспользуюсь им. Кстати, спасибо за атмосферу, — я ухмыльнулась им обоим. — Я знаю, что получу от этого много пользы.
Эмма включила фильм и сказала: — Если хочешь еще игрушек, дай мне знать.
— Ребята, — успокоила нас Саммер. — Пожалуйста, позвольте мне сосредоточиться на кулинарных навыках Хоула.
Мы все согласно загудели, теряясь в дивном мире фильма.
— Мисс Миллер, — я напряглась и сохранила бесстрастное выражение лица, оторвав глаза от краски и встретившись с его голубыми глазами.
Я избегала его сообщений с тех пор, как он привез меня на ночевку. Он знал, что я приехала в школу с Эм и Саммер, потому что у Эммы был шофер. Он выглядел, как всегда, красивым в одной из своих хрустящих рубашек, но на нем была черная, которую я раньше на нем не видела. Его это устраивало, и мне это не нравилось. Растягиваясь на плечах и цепляясь за бицепсы, потому что он закатал рукава, чтобы продемонстрировать свои вены на предплечьях.
Даже лицо его было свежевыбрито, а под глазами не было мешков. Он не был похож на человека, который хотел извиниться за то, что был гигантским придурком.
Я посмотрела на него так пристально, что надеялась, что сексуальные очки, которые он носил, разобьются под моим взглядом. Но, конечно, они этого не сделали. — Да, мистер Джеймс? — спросила я, мой голос был полон сладости.
— Увидимся после уроков. Мне нужно с тобой кое-что обсудить.
— У меня другой урок, — соврала я.
Его глаза сузились, и он сказал строгим голосом: — Это не займет много времени.
Прежде чем я смогла отказать ему, он начал помогать одному из моих одноклассников. Я нахмурилась и сосредоточила все свое внимание на пустом холсте передо мной. Он дал нам свободу рисовать и раскрашивать все, что мы хотели, потому что все наши модели его впечатлили. Я собиралась покрасить его в мягкие пастельные тона, чтобы создать красивое небо с пейзажем, но мое настроение испортилось. Мне не хотелось разговаривать с ним или оставаться с ним наедине.
— Спасибо, что подождала, принцесса, — сказал он, когда последний ученик вышел из класса.
— Не называй меня так, — я скрестила руку и посмотрела на доску через его плечо. — Что ты хотел? Я…
— Я знаю, что у тебя сейчас нет занятий, — он подошел ближе, пока не оказался напротив меня перед своим столом. — Я хотел… Миа. Посмотри на меня.
— Я не хочу.
— Я не смогу извиниться перед тобой, если ты не посмотришь на меня.
— Я не хочу на тебя смотреть, — моя нижняя губа задрожала, и я отчаянно пыталась говорить сильно, но это вышло шепотом. — Ты сделал мне больно, Джеймс.
— Ох, принцесса, — теплая рука обхватила мою щеку, и я, наконец, встретилась с ним глазами, потрясенная тем, что его голубые глаза полны стольких эмоций. — Мне очень жаль, Миа. За то, что причинил тебе боль и сказал те резкие вещи, которые я не имел в виду. Тебе не обязательно меня прощать, но мне жаль, что я оттолкнул тебя.
— Зачем ты? — спросила я, прижимаясь ближе. — Ты сказал эти обидные вещи и сказал, что не доверяешь мне. Потом ты дал мне моего мягкого слона, без которого я не могу спать, и сказал, что заботишься обо мне. Меня это сбивает с толку, Джеймс.
Я увидела, как его горло дернулось, и на долю секунды трепетал перед его адамовым яблоком, прежде чем сосредоточиться на самом важном.
— Забота и доверие — две совершенно разные вещи, принцесса, — его глаза метнулись к моим губам. — Я забочусь о тебе. Я доверяю тебе. Но мне нужно время, чтобы подумать… Миа.
— Покажи мне, Джеймс, — я не прислушалась к его предостерегающему голосу и наклонилась ближе. Достаточно близко, чтобы между нами не было расстояния. Я облизнула губы и поднялась на цыпочки: — Покажи мне, что ты заботишься обо мне, папочка.
Его глаза расширились, и я снова потерялась в том, как он выглядел, каким страшным, устрашающим и в то же время прекрасным он казался. — Показать тебе, как, принцесса? — его голос был грубым, и он терзал мою спину, мурашки побежали по всему моему телу, и я выгнулась к нему, прижавшись грудью к его тонкой рубашке.
Мы были так близко, что я могла чувствовать его биение сердца сквозь слои ткани между нами. Я чувствовала, как его теплое дыхание касается моей щеки. И все же мне хотелось большего.
Жаждала этого.
— Поцелуй меня, — я сжала руки вокруг воротника его рубашки и прошептала: — Поцелуй меня, папочка.
Его губы приоткрылись, и мои глаза опустились на них, прежде чем сократить расстояние между нами двумя, прижимая свои губы к его. Между нами вспыхнуло электричество, пронзив нас, когда я вздохнула — наконец, наконец, наконец — пока он стонал. Я придвинулась к нему, и он прижался ближе, моя спина ударилась о край его стола, а его руки прижали меня на месте.
Из моего горла вырвался тихий стон, который он жадно проглотил и поцеловал меня с грубой страстью, которая была одновременно сладкой и пугающей. Я хотела большего. Мои руки легли на его мягкие локоны, а он обвил мою шею, как будто я когда-нибудь оторвусь от его поцелуя.
Джеймс целовал меня. И это было намного лучше, чем все, о чем я мечтала.
ГЛАВА 22
ДЖЕЙМС
Её губы. Бля. Ее губы. Я вздохнул и снова поцеловал ее, и да … вот оно снова. Ее губы имели вкус летнего дождя. Мягкие небольшие ливни сделали терпимым палящее солнце в жаркий майский сезон. Ее губы были мягкими, как мокрая роса, и такими же притягательными, как запах мокрой земли.
Мне хотелось сожрать ее, но все время держать в своих объятиях.
Это сводило с ума.
— Твои губы, — простонал я, кусая ее нижнюю губу, пока не вызвал у нее удовлетворяющий хныканье, сжимая ее мизинцы на своей рубашке. — Мне чертовски нравится твой вкус, принцесса.
Она застонала, когда я прижал ее к столу, снова погружая ее в страстный поцелуй. Мне не терпелось раздвинуть ее и попробовать другие ее губы. Я хмыкнул, прижавшись к ней бедрами, давая ей понять, как сильно она на меня повлияла.
— Джеймс, — хныкала Миа, выгибая спину и сжимая пальцы на моем затылке. Было так хорошо. Я забыл, как это приятно.
Этого
