Акитада выпустил из объятий плачущую девушку и поднялся на ноги.
— Очень хорошо, что ты пришла, — сказал он. — Твоей хозяйке нужна помощь. Она очень расстроена и… э-э… замерзла. Принеси-ка сюда жаровню. И выпить чего-нибудь горячего! — Смущенный своим глупым лепетом, он отошел в сторону.
Служанка ворча водрузила ширму на место. Женщины о чем-то тихо пошептались, потом нянька хрипло пробурчала:
— Ей нужен отдых. Приходите завтра.
Акитада повернулся, чтобы уйти.
— Нет, подождите! — крикнула вдова.
Он остановился и, боясь снова увидеть ее за ширмой, вперил взгляд в другой конец комнаты, где между двумя высокими резными столиками, на одном из которых стояла зеленая жадеитовая китайская ваза с тонким горлышком, висела на стене картина, изображавшая танцующих журавлей.
— Ведь мой муж пригласил вас?
— Да, госпожа Татибана. И я надеялся познакомиться с ним поближе.
— Он имел в виду что-то определенное? Быть может, обещал показать или рассказать вам что-то?
Акитада чуть помедлил:
— Нет, не думаю. А почему вы спрашиваете?
— Ну… просто подумала, если б вы знали, о чем шла речь, то, возможно, я сумела бы помочь вам найти это.
Акитада вспомнил про ящики с документами в кабинете.
— Ваш муж говорил, что работает над историей края. Мне это интересно.
— В таком случае можете безо всякого стеснения изучить его записи в кабинете. В любое удобное для вас время.
— Благодарю вас, госпожа Татибана. Вы чрезвычайно добры. — Все еще избегая смотреть в ее сторону, Акитада поклонился и вышел.
Служанка выскочила следом, окликнув уже знакомым «хм!».
Акитада окинул ее вопросительным взглядом. И манеры, и наружность этой женщины и впрямь не вызывали симпатии.
— Я слушаю, — сказал он.
— Она еще ребенок, — укоризненно проговорила женщина. — Нуждается в заботе и спокойствии.
Акитада смягчился.
— Я предложил ей помочь уладить дела с имуществом. — объяснил он. — Правда, что об этом некому позаботиться?
— Правда. И это неудивительно! Вечно сидел, уткнувшись носом в свои бумажки. Ни тебе общества, ни гостей! А когда не торчал в кабинете, то возился со своими цветочками и камешками в салу. Больше времени уделял своим рыбам, чем жене. Бедное дитя!
— Да, она очень молода, — вздохнув, согласился Акитада. Эта женщина заслуживала доверия хотя бы тем, что так заботилась о своей юной госпоже, даже несмотря на неподобающее прислуге непочтение к хозяину.
— Ей всего семнадцать. С минувшего лета молодой капитан ходил к ним. О, как мою юную госпожу забавляли его истории! Она прямо на глазах менялась. А вот хозяину это не нравилось. И он выставил его из дому.
— Кого? Капитана Юкинари? — уточнил Акитада.
— Ну да, его самого. И теперь он даже не зайдет поговорить с ней.
Акитаде стало ясно, почему Юкинари так болезненно отреагировал на предложение навестить вдову. Последние штрихи к портрету князя Татибаны — потерявшего голову от любви старика, который держал это прекрасное дитя среди невообразимой роскоши, ревниво устраняя любого потенциального соперника. На смену этой мысли пришла другая.
— А твой хозяин, вернувшись из гостей, наведывался вчера вечером в покои жены? — спросил он у няньки.
В ее маленьких глазках что-то промелькнуло, но она тут же опомнилась и напряглась.
— Я не обсуждаю личные дела господ с посторонними людьми.
Акитада почувствовал, как краснеет.
— Не говори глупостей, женщина, — отрезал он. — Очень скоро этот же вопрос задаст тебе префект. Это обычное дело, когда речь идет о внезапной смерти. А я всего лишь хотел узнать, упоминал ли князь Татибана о моем предстоящем визите в присутствии жены.
Она подозрительно его оглядела и нахмурилась:
— Не знаю. Я спала. — Немного подумав, нянька прибавила: — Хозяин редко наведывался в покои госпожи. Из-за разницы в возрасте он скорее был отцом ей, моему бедному маленькому цветочку. А теперь у нее и вовсе никого нет, кроме меня. Слуги в этом доме вруны и воры, а вот хозяин всегда защищал мою бедную госпожу. И что теперь с нами будет?! — Она всхлипнула и утерлась рукавом.
— О вас обеих позаботятся, — поспешил уверить ее Акитада и зашагал прочь.
Через траурный зал, где все еще шла служба, он вышел на улицу и даже зажмурился от яркого дневного света, а свежий морозный воздух показался упоительным после удушливой копоти благовоний. Обувшись, Акитада спустился во двор и направился в сторону кабинета. На перекрестке дорожек Дзюндзиро разговаривал с какой-то женщиной. Увидев его, они переглянулись и низко поклонились.
— Это моя мать, — представил Дзюндзиро. — Она работает на кухне и хочет вам кое-что сказать.
Акитада вспомнил о враждебности, с которой слуги в этом доме относились к своей госпоже.
— Я слушаю?.. — сухо произнес он.
— Дзюндзиро говорит, что я обязана рассказать, — робко начала женщина. У нее было открытое миловидное лицо, и она с явной гордостью и восхищением смотрела на сына. — Речь пойдет о доблестном капитане, господин. Я видела, как сегодня утром, еще до рассвета, он проходил мимо кухонного окна. Я потому запомнила, что как раз собиралась готовить завтрак для госпожи. — Она залилась стыдливым румянцем и прибавила: — Она всегда завтракает после ухода капитана.
Акитада опешил, мысли путались в голове.
— О чем это ты? — тупо переспросил он. — Ты хочешь сказать, что капитан был у госпожи Татибана еще до моего прихода?
— Было еще темно, — пояснила женщина и съежилась от страха, пытаясь заглянуть ему в глаза.
Дзюндзиро обнял мать за плечи.
— Только пожалуйста, господин, не говорите хозяйке о том, что мы вам рассказали. Мать вообще не хотела говорить, но я подумал, что надо — теперь-то, когда хозяин умер. Мать однажды уже рассказала старой Кику про визиты капитана, а Кику растрепала няньке. А вскоре нагрянули полицейские и забрали старуху за то, что она якобы украла у госпожи какую-то одежку. Одежку эту нашли у Кику под постелью. Мы-то знаем, что не она запрятала ее туда, но хозяин, конечно, поверил госпоже.
Это была дрянная история, и дела оборачивались скверно. Акитада с подозрением смотрел на мать и сына. Обиженным слугам ничего не стоит обвинить хозяев в самых ужасных вещах.
— И как же ты узнала капитана, если было темно? — спросил он у женщины хриплым от волнения голосом.
Она испугалась еще больше.
— Свет из кухни блеснул на его шлеме, господин. Да к тому же он бежал к задней калитке. Он всегда через нее приходил и уходил.
Акитада, сжимая кулаки, посмотрел в дальний конец владений, не замечая, что ногти до крови впились в ладони.
