Она сидела в корыте, не глядя на него.
— Ответь мне, — тихо попросил он. — Пожалуйста.
Она проглотила слюну.
— Прости. Просто Найя была моей первой подругой. Ты ведь знаешь, она была справедливой. Чуть ли не единственная женщина, которая не говорила обо мне гадости за моей спиной…
— Анеку…
Теперь девушка посмотрела на него, и в ее миндалевидных зеленых глазах появились слезы.
— О Симеркет, Менеф был знаком с принцем и принцессой из Элама. Они были, кажется, зятем и невесткой нового царя — я забыла. Как бы там ни было, им требовались слуги, когда они прибыли в Вавилон. Менеф послал Найю на их плантацию, вместе с тем мальчиком, который приехал с нами…
— Рэми?
Анеку кивнула.
— К тому времени Менеф отдал меня одному человеку, у которого было много серебра. Ты и представить себе не можешь, что мне приходилось делать. Когда я не захотела больше служить его друзьям, он отправил меня на невольничий рынок с указанием продать в качестве опытной проститутки. Сначала я проклинала Найю и Рэми за то, что им повезло.
Симеркет только слегка кивнул.
— Но оказалось, что повезло мне — поверишь ли?
— Почему? Что произошло?
Она судорожно глотнула и брызнула на лицо водой.
— Всего лишь через несколько дней после того, как ее и Рэми послали на плантацию — это было в конце войны с Эламом, — плантация была ограблена. — Она замолчала, уставясь на Симеркета словно в ожидании удара.
— Продолжай, — приказал он.
— О Симеркет, — почти прошептала она. — Их всех убили. Всех до одного. Плантацию сожгли. Она мертва, Симеркет, Найя мертва.
В ту ночь на него снова напала речная лихорадка. Он лежал на кровати и сжимал тяжелые одеяла, трясясь всем телом от внезапного жуткого озноба. Анеку скользнула к его кровати и вползла между одеялами, тесно прижавшись к нему, чтобы влить в него свое тепло. Он бы освободился от ее объятий, но она, не обращая внимания на его протесты, крепко держала его, словно он был ребенком. По правде говоря, он так изголодался по близости женского тела, что не смог бы отстраниться от нее, даже если бы и хотел.
При свете лампы, мерцающей в нише, он повернулся на бок, чтобы лучше видеть женщину, лежащую рядом. Она тоже смотрела на него — своими миндалевидными зелеными глазами, совсем не похожими на глаза Найи. Анеку увидела огоньки, вспыхивающие в тяжелом взгляде Симеркета, и ее рука медленно двинулась вниз, под одеяла.
— Не надо, — прошептал он, вздрогнув от прикосновения.
— Почему? Ты думаешь, я не понимаю это выражение в глазах мужчины?
— Я не для этого увел тебя из храма. Больше никто не будет тебя принуждать.
— А если я сама захочу?…
Он сел, скинув ее руку и повернувшись к ней спиной.
— Выбери кого-нибудь другого.
Она протянула руку, чтобы погладить его плечо, но впилась ногтями в его стройную, мускулистую спину.
— В чем дело, Симеркет? — спросила она. — Почему ты отворачиваешься? Из-за того, что мне приходилось делать в храме?
Он ничего не ответил, язык прилип у него к нёбу. Она прижалась губами к его груди.
— Это из-за Найи?
Он кивнул.
Анеку обвила его ногами.
— Ее больше нет среди живых, Симеркет. Мы не оскорбим память о ней…
— Я сказал «нет».
Анеку с досадой откинулась на подушку.
— Я… я могу понять. Тебе нужно время, чтобы свыкнуться с этой мыслью. После того как ты прошел весь путь из Египта, тебе, должно быть, очень тяжело узнать, что она…
Он резко прервал ее, повернувшись к ней лицом.
— Ты видела, как это случилось?
— Что?
— Ты видела, как убили Найю?
— Как я могла видеть? Я сказала тебе, что была в Эшнунне, когда обо всем услышала.
— Да. Ты рассказала, что на плантацию напали, что там всех поубивали, даже принца и принцессу из Элама. — Его голос окреп. — Но каким образом я мог получить сообщение от Рэми с просьбой о помощи, если бы он тоже погиб там?
Анеку села в темноте на кровати.
— Рэми жив?
Он вздохнул.
— А иначе почему бы я сюда приехал?
Симеркет встал и, прижимая к себе одеяло, прислонился к стене. Серебряный свет уже залил восточный горизонт. Он почувствовал легкий бриз, прорывающийся сквозь жару и ласкающий его плечи.
— Пока я не увижу ее труп, я буду верить, что она жива, что ей удалось убежать вместе с Рэми.
Через мгновение он услышал горький смешок Анеку.
— Чему ты смеешься? — спросил он.
— Как все нелепо на свете. После всех мужчин, кто брал меня в храме, единственный мужчина, кому я с радостью бы отдалась, не хочет меня. — Она вздохнула. — И что теперь со мной будет?
— Что ты имеешь в виду?
— Я принадлежу тебе. Ты выкупил меня у иштарских евнухов. У тебя есть документ, где говорится, что я твоя.
Он покачал головой.
— Ты принадлежишь самой себе. Сегодня я схожу к верховным священникам и объявлю тебя свободной женщиной. После этого ты сможешь делать все, что захочешь.
Вместо выражения благодарности Анеку заплакала.
— Но куда я пойду? Что я буду делать? — В ее голосе звучало отчаяние. — Ты ведь не бросишь меня здесь, правда? Лучше бы ты оставил меня в храме! По крайней мере там я была нужна…
— У тебя что, нет ни друзей, ни родственников?
— Конечно же, есть! — Она усмехнулась. — В Египте!
— И вернуться туда ты не можешь…
— Не могу…
Он не стал принуждать ее рассказывать о преступлении, что привело ее к изгнанию, а вместо этого быстро перебрал в уме варианты. Дать ей золота и прогнать ее от себя он всегда успеет. Но только это дурной выход — эта девушка заслуживает лучшего. Несколько минут он обдумывал ее положение, после чего довольно хмыкнул.
— Что? — подозрительно спросила Анеку.
— Поскольку ты имеешь изрядный опыт в должности храмовой служанки, как ты смотришь на то, чтобы продолжить заниматься этой профессией?
Когда Симеркет представлял Анеку Сенмуту, он заметил, как просветлело лицо старика при взгляде на девушку. Виа же скептически прищурилась.
Анеку была одета в скромную полотняную одежду, которую Симеркет купил ей в ближайшей лавке, а темно-синий шарф покрывал ее окрашенные хной волосы. Он купил ей три таких комплекта вместе с соответствующей косметикой и сандалиями, бельем и несколькими скромными украшениями — все, что ей могло потребоваться для начала жизни в качестве свободной женщины.
