весь мой мир рушится вокруг меня, и я могу только смотреть, как это происходит. Но ее слова проникают в меня настолько, что я перестаю бороться с хваткой Хейса.
— Я знаю, что он сделал, — возражает Оуэн, все еще разговаривая по телефону. — Но это какой-то новый уровень гребаного пиздеца.
Тело Хейса напрягается, прижимаясь ко мне. — Это Айзек?
Оуэн даже не успевает ответить, как Хейс вырывает телефон прямо у него из рук, но звонок тут же заканчивается. Трус повесил трубку. Хейс бросает телефон обратно Оуэну и хватает один из походных стульев, отправляя его в полет.
— Я убью эту маленькую сучку! — рычит он, затем поворачивается к Оуэну. — Я знаю, что он твой друг, но, клянусь Богом, когда он попадет мне в руки...
— Больше нет, — поправляет его Оуэн. — Не после этого. Не могу поверить, что он опустился так низко.
— И что же нам делать? — спрашивает Лукас.
Я обхватываю себя руками и прислоняюсь к Мали. — Вы трое пойдете домой. Хейс сообщит вам, когда что-то узнает. Мне нужно позвонить родителям и добраться до полицейского участка.
— Я поеду с тобой, — говорит мне Хейс, прикуривая сигарету.
— Я тоже, — добавляет Мали.
И я знаю, что ничего не могу сказать такого, что заставило бы их передумать.
Вообще ничего.
Ожидание мучительно. Мои родители были в бешенстве и настаивали, чтобы мы остались на улице, пока они разбираются с этим. Почему-то стоять у полицейского управления и знать, что Кэм там, еще хуже, чем ждать дома. Каждый раз, когда открывается дверь, я надеюсь, что он выйдет, но этого никогда не происходит. А когда родители возвращаются с адвокатом и без него, у меня сводит живот.
— Что происходит? — торопливо спрашиваю я. — С ним все в порядке? Он вернется домой?
Мама грустно качает головой. — Не сегодня, милая.
Что? — Почему нет? В прошлый раз мы внесли за него залог.
— В этот раз все немного сложнее, — отвечает адвокат. — Он нарушил испытательный срок, а это значит, что судья не назначит залог сегодня. Слушание по делу о залоге состоится в течение следующих десяти дней, а до тех пор он должен оставаться под стражей.
Хейс откидывает голову назад, пытаясь сделать глубокий вдох, но ему необходимо на секунду отойти, чтобы успокоиться. Тем временем Мали крепко держит меня за руку.
— Насколько все плохо?
Все трое переглядываются, как будто не хотят отвечать, но отец все равно дает ему добро на то, чтобы рассказать обо всем.
— Честно говоря, все плохо, — говорит адвокат. — Это его второе нападение за короткий промежуток времени, в то время как он все еще находится на испытательном сроке за первый инцидент. Судье будет трудно доказать, что он не такой жестокий человек, каким его выставляют.
— Но ведь это его слово против слова Айзека, верно? — спрашивает Мали.
Адвокат хмурится. — Боюсь, что нет. В полиции сказали, что есть видеозапись, сделанная братом жертвы, на которой Кэм совершает нападение. Дело закрыто.
Клянусь Богом, если мне когда-нибудь попадется в руки телефон Крейга, я засуну его так далеко в его задницу, что ему придется долго мучиться, чтобы позвонить.
Мали быстро качает головой. — Но он сделал это только для того, чтобы защитить меня. Айзек... он...
Она не может вымолвить ни слова, как бы ей этого ни хотелось, но это не имеет значения.
— Поверь мне, я знаю, что за люди Моррисоны, — говорит он. — Но, к сожалению, нападению на человека нет оправдания, как бы ни было это иногда неприятно.
Далее он говорит нам, что мы должны просто сидеть и ждать, но я не понимаю, как это возможно. Один из моих самых любимых людей в мире сейчас сидит в тюремной камере. Терпение - не самая сильная сторона моего характера в обычный день, а тем более сейчас.
Я чувствую онемение внутри. Как будто я наблюдаю за тем, как проходит моя жизнь, как все идет не так, как надо, но я не могу сдвинуться с места. Я не могу остановить происходящее. Единственное, что я могу делать, - это смотреть и ждать, пока неработающая система спасет моего брата.
Система, которая чуть не подвела его в прошлый раз.
Когда мы вышли из моего дома, мы втроем сели в машину Мали. Меня трясло, а Хейс был слишком зол, чтобы вести машину. Но когда Мали затормозила посреди Мэйн-стрит, я задумалась, не стоило ли нам взять Uber.
— О, черт возьми, нет, — говорит она, отстегивая ремень безопасности и распахивая дверь.
Сначала я даже не понимаю, о чем она говорит. И только когда я вижу, как она перебегает улицу, я вижу его. У Айзека определенно бывали и лучшие дни. Его лицо покрыто жуткими синяками и так сильно опухло, что я даже не узнала его. Но, честно говоря, я думаю, что ему повезло, что это все, что ему досталось.
— Черт, — простонала я.
Машины позади нас сигналят, когда мы с Хейсом выбегаем на улицу. Мы даже не закрываем двери, так как спешим догнать Мали. Но мы не успеваем добежать, как она со всей силы пихает его.
— Да что с тобой такое? — кричит она. — Ты прекрасно знаешь, что произошло той ночью! Ты знаешь, что заслужил все, что получил! Но тебе просто необходимо было, чтобы его арестовали, не так ли?
Айзек хмыкает, и мне приходится схватить Хейса за запястье, чтобы удержать его. Как бы мы ни любили Кэма и как бы мы ни злились, это не наша битва. Это ее битва. И она должна это сделать сама.
— Он сам виноват в этом дерьме, — возражает Айзек.
Мали насмехается. — Это чушь собачья. Я была пьяна, а ты воспользовался этим!
Он закатывает глаза. — Типичная девчонка. Подцепила парня, а потом жалеет об этом и плачет о сексуальном насилии.
— О, отвали! — усмехается она. — Ты прекрасно знал, что я не хочу иметь с тобой ничего общего. Но твое эго просто не могло с этим смириться, не так ли? Точно так же, как оно не могло смириться с тем, что тебя выгнали из хоккейной команды.
Это задевает за живое, и
