немедленно явиться в городскую ратушу для заседания. Медичи прекрасно понимал, что хороших новостей во Флоренции не будет, но не подчиниться было бы слишком рискованным шагом. Нужно действовать максимально аккуратно. Но он еще не знает, насколько далеко был готов зайти Альбици в своей зависти.
На судебном заседании было решено, что Козимо Медичи является мятежным элементом и предателем Родины. До решения о мере наказания его помещают в башню Старого Дворца (на тот момент он назывался Дворец Приорей), в которой была лишь одна тюремная камера для слишком опасных преступников. В страхе за свою жизнь Козимо отказывается от воды и еды в течение нескольких дней, но успевает запустить механизм по своему спасению. По всей Италии ведутся переговоры важных людей и тайно передаются мешочки из мягкой телячьей кожи, набитые монетами.
Пока Козимо находится в заключении и настаивает на том, чтобы его пищу кто-то пробовал, Альбици старается убедить совет в опасности Медичи для Республиканской свободы и агитирует назначить Козимо высшую меру наказания — смертную казнь через повешение. Но Ринальдо забыл учесть одну важную деталь в своей игре: человек, купленный однажды, может быть куплен еще раз, а то и два — для надежности. Дело лишь в предложенной сумме. Медичи подкупают синьора Гуаданьи, который не слышал о таком понятии, как верность своему слову. К огромному разочарованию Альбици, на суде было произнесено решение изгнать Козимо «Старшего» из Флоренции в Венецию, срок изгнания — 10 лет.
Освистываемый толпой, Козимо покидает город, который столько лет кормил и украшал за свой счет. Любовь народа так же непостоянна, как госпожа Удача. «Венеция так Венеция», — подумал Медичи и перекрестился, радуясь, что остался в живых. В городе на воде его не будут встречать свистами; более того, Козимо получает прием, достойный посла Флоренции, но никак не ничтожного изгнанника. Отойдя от всей этой скверной истории, Медичи начинает заниматься тем же, чем привык, — меценатством. Сменились лишь декорации: вместо каменных переулков Флоренции теперь его окружают водные каналы, в которых отражаются цветные домики «Серениссимы»[42]. Кроме того, Козимо хладнокровно начинает выводить свои деньги из оборотов Флоренции и на них запускать строительство в Венеции. Что может быть лучше новой библиотеки недалеко от живописного канала, и главное, чтобы об этом непременно узнала родная Республика! Тем временем ситуация во Флоренции усложняется, денег нет, также случились неудачные сражения за территорию, и Альбици больше не кажутся рыцарями в блестящих доспехах, защищающими свободу от узурпаторов. Пришло время извиниться. После очередных выборов в Республиканский совет попадет несколько имен, которые готовы поддерживать политику Медичи, и ровно через год, осенью 1434-го, Козимо получает письмо из Флоренции. Республика будет рада снова принять в свои объятия хитрого банкира. Нечего тратить золото Флоренции на какие-то там библиотеки для венецианцев — обойдутся!
Джорджо Вазари. «Изгнание Козимо из Флоренции», фрагмент фрески из зала Козимо Старшего Медичи. Старый Дворец, Флоренция
Не без опаски Козимо возвращается, переживая, что это может быть очередной ловушкой. Но все проходит гладко, город действительно ждет своего героя. Теперь очередь Ринальдо дельи Альбици собирать чемоданы и отправляться в изгнание. Перед тем как за ним закрылись городские ворота, Альбици повернулся к изгнанным вместе с ним и сказал: «Я вам говорил. Таких как Козимо нужно убивать. Великих людей ты или не трогаешь, или трогаешь, чтобы затушить».
Вернувшись, Козимо намеревался навести порядок и вымести пыль из избы после своего долгого отсутствия. Пылью были все неугодные для Медичи. В 1440 году архиепископ Флоренции по фамилии Виталлески, враждебно настроенный к нашему семейству, был убит. А как быть с семьями, которые нельзя купить, или с друзьями, которые стали неугодны и бросают ненужную тень? Их всегда можно довести до банкротства. Так и случилось с известным флорентийским гуманистом и оратором по имени Джаноццо Манетти. После конфликта с Козимо ему было предъявлен государственный штраф в размере 135 000 флоринов, Манетти вынужден покинуть Флоренцию. В целом под раздачу штрафов и неожиданных налогов попало около 72 флорентинских семей.
Кроме кнута у Козимо был пряник в виде покровительства искусствам и наукам. Его он давал всем, кто был готов принять тот факт, что Медичи хотят большего и достигнут, просто нужно дать им немного времени. Очень хорошо эту идею высказал кардинал, будущий Папа Римский, Энеа Сильвио Пикколомини: «Наша Италия любит перемены, здесь ни одно решение не бывает неизменным, здесь нет древних династий, но слуга с легкостью может стать королем»[43].
Скончался Козимо «Старший» Медичи в почтенном возрасте 75 лет, в своем завещании он указал, что не желает пышных похорон — проводить его должны скромно и похоронить в любимой сердцу Базилике Сан-Лоренцо. Отец Козимо, Джованни де Биччи, обрел вечный покой под каменным столом в Старой Ризнице. Козимо было уготовано место куда более значимое, его саркофаг был вмонтирован в несущий пилястр под алтарем — чтобы даже после его смерти флорентинцы не забывали, что он «несет вес» не только своего рода, но и всей Республики! И без прозрачных намеков на его саркофаге была выгравирована надпись «Qui è sepolto Cosimo de’ Medici padre della patria per Repubblico decreto», «Здесь похоронен Козимо де Медичи, Отец Отечества». Неплохой скачок по карьерной лестнице, не правда ли?
Андреа Верроккьо. Захоронение Козимо «Старшего» Медичи в церкви Сан-Лоренцо. Фототека музея Дворца Медичи-Риккарди
Но если Козимо хотели убрать с политической арены все же через суд, пусть и купленный, то его сыну пришлось пережить настоящее покушение. Центральное место в Республиканском совете, где уже давно забыли про слово «свобода», теперь перешло к Пьéро Медичи. Пьеро получил прекрасное образование для своего времени и также отправился вместе с отцом в ссылку в Венецию. Изгнание обернулось для него отличной возможностью познакомиться с элегантными дворцами Севера Италии, что повлияло на его предпочтения в искусстве. После возвращения во Флоренцию Пьеро был назначен несколько раз послом от Республики, но слабое здоровье подводило его до такой степени, что его заслуги оттеснялись на второй план в сравнении с отцом, которого продолжали вспоминать и после смерти. Во главу банков семьи Пьеро вступает в возрасте 48 лет, но опять же, несмотря на светлый ум, тело его болезненно настолько, что он бóльшую часть времени вынужден находиться в постели
