Полицейские, похоже, ничего не имели против этих откровенных угроз, зато Быку они явно не прибавили хорошего настроения.
— Ты бы и в самом деле сумел наказать их, Ралф? Если бы они вернулись? — Линда выжидающе смотрела на мужа.
— Да. — Он помолчал немного, затем сказал с неожиданной горячностью: — Знаешь, в американском горняцком городишке не выживешь, если не овладеешь некоторыми далеко не спортивными приемами и не заведешь кое-каких сомнительных знакомств. Я не очень-то горжусь некоторыми страницами биографии, но если потребуется прибегнуть к прошлому опыту, дабы защитить мне принадлежащее, я не колеблясь сделаю это. — Ралф зловеще ухмыльнулся. — Но они не вернутся. Бык просто псих, а значит, он сразу узнает того, кто еще психованнее. А я сегодня просто обезумел, когда увидел, что тебя схватил этот подонок… — Он махнул рукой. — Слушай, я сделал только то, что было необходимо, и давай покончим с этим.
— Я так сожалею обо всем… — прошептала Линда чуть слышно, а Ралф потряс головой, будто пытаясь отогнать неприятную мысль.
— Не нужно этого, заруби себе на носу. Ты не сделала ничего дурного. Забудь весь тот вздор, которым тебя пичкали в детстве. Доверься мне. Я не знаю, какие идеи посещают твою хорошенькую головку, но в одном уверен твердо: твоей вины тут не было. Сейчас ты чувствуешь то, что чувствовали тысячи других жертв насилия. Ты терзаешься, что каким-то образом спровоцировала нападение, верно? Что следовало быть в другом месте, иначе действовать, быть по-другому одетой и тому подобное. Это чепуха. Ты абсолютно невиновна, а бандиты действовали, исходя из собственной порочности. Поняла?
На последний вопрос нужно было ответить, и Линда слабо кивнула.
— Да.
— Вот и умница. — Глаза Ралфа озабоченно скользнули по ее белому лицу. — Я отвезу тебя в мой коттедж, хорошо? И буду спать на кушетке, если тебе так спокойнее.
Совсем не спокойнее, подумала Линда, но промолчала.
— Ты не хочешь больше говорить о случившемся?
У Линды возникло ощущение, что Ралф сказал куда больше того, что хотел, и она покачала головой.
— Нет. Я хочу забыть об этом.
Ралф молча вел машину, сосредоточив внимание на дороге. А Линда задавалась вопросом, сколько еще это может продолжаться, как долго они будут мучить друг друга? И выхода не было и не будет. Ни сейчас, ни потом. Лучшим и в тоже время худшим, на что она могла рассчитывать, был развод и ее полное одиночество.
— Приехали. Думаю, чашечка кофе с коньяком тебе не повредит.
По голосу Линда поняла, что Ралф пытается казаться оживленным, чтобы хоть как-то отвлечь ее от переживаний.
— Может, ты позаботишься о кофе, пока я переоденусь?
Линда взглянула на его рубашку, в нескольких местах порванную, в пятнах крови, и ей опять стало нехорошо. Ралф отпер входную дверь и пропустил гостью вперед.
— Ралф… — Линда замялась.
Он ждал, вопросительно глядя на нее, такой красивый, такой сильный и умный, такой любимый.
— У тебя синяк под глазом. Мне кажется, надо сделать примочку.
— Пустяки, заживет, как на собаке. — Он равнодушно махнул рукой и повернулся, чтобы уйти в спальню.
— Нет уж, прошу тебя. — Она схватила его за руку. — Пожалуйста, сядь, я принесу воду и полотенце. Ссадины надо обработать в первую очередь, а все остальное подождет. В противном случае придется обратиться к врачу.
— Что ж, если ты желаешь похлопотать и поухаживать за мной, ничего не имею против. Я так соскучился по всему этому.
И Ралф улыбнулся своей особенной улыбкой, которая всегда нравилась Линде. Она быстро вышла, в горле стоял ком, на ладонях остались глубокие красные отметины от ногтей, так сильно она сжала кулаки.
Вернувшись в комнату, где стояла какая-то особенная звонкая тишина, Линда опустилась возле мужа на колени и мягко дотронулась до опухшей скулы смоченной в перекиси водорода тканью, беззвучно молясь, чтобы у нее хватило сил сдержаться, не выдать себя.
— Поцелуй меня.
— Что?
— Я попросил поцеловать меня.
Она медлила, а его голос стал еще нежнее.
— Пожалуйста.
И Линда сдалась, хотя знала, что не должна. Едва коснувшись губами ссадины под глазом, она дала волю желанию и принялась осыпать поцелуями лицо Ралфа. Он ответил дико, неистово, прильнув к ее губам, как умирающий от жажды к живительному источнику влаги. Пути назад теперь не было.
Долгое воздержание дало о себе знать, и в какой-то момент Линда даже вскрикнула от боли, но Ралф тут же умерил пыл. Губы снова стали теплыми и ласковыми, а прикосновения околдовывающими, так что Линда даже не заметила, как оба они оказались без одежды.
Она на секунду застыла, увидев чудовищные кровоподтеки, оставленные кулаками и бутсами бандитов, а затем Ралф накрыл ее тело своим, и на свете не осталось никого и ничего, кроме них двоих. Линда больше не могла сдерживать крик наслаждения.
Как я так долго могла жить без Ралфа? Пока его рот и язык ласкали каждый дюйм ее тела, она осознала, что этот красивый, страстный мужчина принадлежит ей и только ей. Эта мысль вызвала приступ безудержной радости. С самого первого мгновения их встречи он принадлежал ей. А она ему: Ралф значил для Линды больше, чем сама жизнь.
В тот момент, когда Ралф проник в нее, пронзив, как ей показалось, насквозь, Линда испытала одновременно безумное счастье и саднящую печаль. Она громко, прорывающимся от страсти голосом, выкрикнула его имя. А затем они воспарили в выси блаженства, снова и снова шепча друг другу о любви.
Когда все было кончено, Ралф баюкал жену в нежных объятиях, крепко прижав к себе, словно укрывая от всего зла в этом безумном мире. Линда уже не могла ни говорить, ни думать, погружаясь в глубокий сон, и лишь одна мысль брезжила на дне ее сознания: Ралф здесь, рядом.
Человек, которого она так сильно любит.
Линда не поняла, что ее разбудило. После недолгого, но крепкого спокойного сна она с трудом разлепила ресницы, голова кружилась. Ралф еще спал, по-прежнему обнимая ее и согревая своим теплом.
Сначала охватившая ее слабость была столь сильной, что не хотелось двигаться, но затем нахлынуло чувство отвращения к самой себе, впрыснув в кровь изрядную порцию адреналина. Как я могла допустить? Как посмела быть такой преступно слабовольной? Дни и ночи сердечной боли, горечь ссор — зачем все это? Я снова отброшена на старые позиции, туда, где была три месяца назад. Неужели придется еще раз разбивать Ралфу сердце? Ведь теперь все будет в сто раз хуже и больнее. Я сбежала, это не сработало. Я пыталась восстановить мужа против себя, и вот к чему это привело. Что делать? Ну что же делать?!
— Линда, родная моя… — Ралф потянулся и открыл глаза, его лицо было по-детски незащищенным, и он опять желал ее. — Все будет хорошо, моя радость.
