друга невозможно. Утром… Днём… Вечером… И ночью мы заснуть не можем, пока не насытимся друг другом.
Единственное, ради чего мы выползаем на улицу, это поездка в больницу к моей маме.
И ещё Егор несколько раз покидает меня, чтобы переговорить со своим отцом по поводу работы. Он решил пойти по стопам отца и заняться ресторанным бизнесом. Оказывается, когда я пыталась держать дистанцию, он полностью погрузился в тот период в эти дела.
Это меня немного успокаивает, потому что я думала, что он вовсю зажигает со всякими Каринами и ей подобными девчонками.
Когда Егор уезжает, я сижу дома и жутко боюсь, что приедет мой папа. Уверена, что он давно разузнал, где я поселилась и для него не составит труда прийти сюда без спроса.
Я не знаю, насколько далеко простирается его власть, но подозреваю, что очень далеко. Несколько раз я краем уха слышала от разных людей, что у него есть связи во всяческих кругах. От этого боязно, куда он может влезть и что натворить.
Я переживаю за Егора. Переживаю за себя. И за наше совместное будущее.
Самое лучшее, что я могу сделать, это помириться с отцом и зарыть топор войны. Тогда я смогу вдохнуть спокойно, но пока… Пока всё очень зыбко и нестабильно.
Но идти на примирение первой, мне очень не хочется. Он вёл себя отвратительно, и я не могу так просто всё отбросить и забыть.
С другой стороны, пока у меня нет одобрения отца на мою новую жизни, мне сложно полностью расслабиться. Наслаждаться в полной мере.
И ещё у меня есть маленькая надежда, что отец привыкнет. По крайней мере, я очень надеюсь, что он просто смирится с тем, что я выросла и сама сделала свой выбор. Ему придётся принять этот факт.
Тем более, что через несколько дней мы с Егором поставим штампы в наши паспорта и станем одной семьёй.
* * *
— Не знала, что ты здесь, — смущаюсь я и отступаю из палаты.
Никто меня не предупредил, что у мамы уже сидит отец. Егор обычно не идёт со мной внутрь, ждёт внизу в холле. Если бы он услышал, что тут мой папа, он бы меня одну не пустил или предложил бы заехать в другое время.
— Заходи, я не кусаюсь, — шутит отец.
Переминаюсь с ноги на ногу и всё же делаю шаг в палату. Мама спит. В принципе, самое логичное, что я сейчас могу сделать — это действительно уехать и вернуться позже. Но вдруг сама судьба меня толкает к отцу на разговор?
Когда-то ведь это должно случиться? Должны же мы высказать друг другу всё что думаем в спокойной обстановке?
Останавливаюсь возле кровати. Стою. Думаю.
Отец же сидит в кресле и глядит на меня снизу вверх. И вроде я как бы возвышаюсь над ним, но ощущение, будто я маленькая мышка перед огромным голодным котом.
Хочется съёжиться, поджать хвост и юркнуть в убежище.
— Поговорим? — кивком головы отец указывает на стул с другой стороны комнаты.
— Давай.
Беру этот стул и сажусь напротив отца. Пусть начинает первым. Я вроде уже успокоилась, пережила свои истерики на его счёт. Хотелось бы, чтобы этот разговор закончился адекватно.
— Как жизнь, дочка?
— У меня всё прекрасно, — отвечаю осторожно.
— И тебя устраивает тот факт, что ты забила на всё кругом и теперь живёшь одним только Егором Строгановым?
Морщусь. Ну вот так и знала, что всё к этому придёт. Вот так сходу. Даже не дал возможности нам повести светский разговор. Спросил бы, как погода и всё такое несущественное, а потом бы уже перешёл в атаку.
Хотя надо отдать ему должное. Говорит так, будто его вообще ничего на свете не колышет. Какой же талант пропадает. Уверена, что ему на меня не фиолетово.
— О, да. Я счастлива.
— И тебя не беспокоит, что ты упустила свой шанс на поступление? Чем планируешь заниматься в жизни?
Конечно, я думала об этом. И уже миллион раз пожалела, что вовремя не подала документы на поступление. Но мне в тот момент было совсем не до этого. Если бы никто не принуждал меня развлекать своих партнёров по бизнесу, то я бы для начала не сбежала.
И возможно… до сих пор бы тянула заведомо провальные отношения с Ваней.
Я не пыталась выйти с ним на связь. Думаю, что он меня до сих пор ненавидит.
Но если так посмотреть… то я даже рада, что всё произошло так, как произошло. По крайней мере, я смогла разобраться в своих желаниях и закончить то, что не должна была начинать, а ещё, конечно, с головой окунуться в настоящую любовь.
— Ещё не решила. Пока поработаю, а поступлю в следующей году, скорее всего.
— Ну да, а пока твой Егор будет содержать на своей шее обузу. Хотя почему обузу, ты же, наверное, неплохо отрабатываешь свою беззаботную жизнь?
Я давлюсь воздухом. Густо краснею и отвожу глаза в сторону. Спокойно, Ева. Он специально выводит тебя на эмоции. Манипулирует тобой, чтобы ты расплакалась и покаялась. Вернулась под надёжное родительское крыло…
Как же, потерял над дочкой контроль, сложно ведь так просто отпустить человека в свободное плавание. Теперь вот давит на болевые точки. Спасибо, папочка, угодил.
Только вот обсуждать с тобой наши с Егором отношения я тебе не позволю.
— Я буду сниматься в рекламе, подработаю моделью, — перевожу тему в безопасное русло. В голове как мантру верчу успокаивающие слова.
Не поддаваться на манипуляции. У нас будет спокойный разговор. И выйду я отсюда без единой слезинки на глазах.
— М-м-м, видел твой ролик с минералкой. Значит, твоё будущее играть роль симпатичной фифочки и на этом всё?
Прикрываю на минутку глаза. Я же выдержу? Или всё же пора прекращать это безумие?
Он неисправим. Не хочет, чтобы я была счастлива. Всё ещё надеется, что я вернусь домой. А может и нет. Не представляю, в какие игры играет мой отец сейчас.
— Я не хочу с тобой больше ссориться. Давай закончим этот разговор?
— И я не хочу ссориться. Просто пытаюсь понять твою логику. Ты ведь уже взрослый человек. Чем ты живёшь, к чему стремишься? Не хочу, чтобы ты оказалась на обочине жизни, когда Строганов наиграется и бросит тебя.
— Папа, да что ты говоришь? Мы женимся с ним, какие игры? У нас всё серьёзно, — я отвожу глаза в сторону.
Да какой толк? Всё равно мне не поверит ни за что на свете.
— Замуж, значит? И будет
