не мучаясь угрызениями совести, любоваться собой. В качестве примера подойдёт эпизод из романа “Это я — Эдичка” (Эдуард Лимонов, 1991), где речь идёт о поведении героя в ходе первого в его жизни гомосексуального акта. “Мне захотелось его (негра Криса, случайно встреченного на ночном пустыре. — М. Б.). Среди нашей беседы, я совсем распустился, я чёрт знает, что стал творить. Я стащил с себя брюки, стащил сапоги. Трусы я приказал ему разорвать на мне, мне хотелось, чтобы он именно разорвал, и он послушно разорвал на мне мои красные трусики. Я отшвырнул их далеко в сторону.
В этот момент я действительно был женщиной, капризной, требовательной и, наверное, соблазнительной, потому что я помню себя игриво вихляющим своей попкой, упёршись руками в песок. Моя оттопыренная попка, — оттопыренности которой завидовала даже Елена, она делала что–то помимо меня — она сладостно изгибалась, и помню, что её голость, белость и беззащитность доставляли мне величайшее наслаждение”.
“Эдичке” присущи совсем иные, чем у Сергея, личностные особенности. Между тем, у обоих есть и нечто общее. И тот и другой — не совсем обычные, эмоционально уравновешенные люди. Их принято называть личностями с акцентуацией характера (акцентуантами). Термин происходит от слова “акцент” — своеобразие, выделение чего–нибудь. Немецкий психиатр Карл Леонгард (1981) предложил называть акцентуированными те личности, у которых дисгармоничность характера не достигает степени явного уродства, как у психопатов, но и не укладывается в рамки нормы.
“Эдичка” — личность демонстративная (истерическая). У таких людей есть одна “пламенная страсть”: они должны быть в центре внимания, все должны видеть их неординарность. Невозможность удовлетворить эту потребность ввергла “Эдичку” в состояние депрессии. Не оценив его драгоценных качеств, от него ушла жена Елена (завидовавшая, по мнению Лимонова, оттопыренности его попки). Чужим и никому ненужным он почувствовал себя в США. В ситуации отверженности и пребывания в тени однополые похождения оказали на “Эдичку” целебное воздействие: таким способом он привлёк к себе внимание Криса. Продемонстрировав ему и самому себе свою неординарность, он вышел из кризиса.
Напомним, что у Сергея дело обстояло прямо противоположным образом. Обнаруженная им собственная гомосексуальность, вызвала у него чувство вины и тревоги. Особенностью же Сергея является его способность легко переходить к крайним полюсам настроения (циклоидный тип акцентуации характера). В начале своего приключения он был настолько весел и расторможен, что даже попал в милицейскую машину. Возвратившись домой, он впал в депрессию, определившую клинику его невроза.
История Сергея высвечивает невротический механизм, уже промелькнувший в письме Руленко. Роман рассказал не только об интернализованной гомофобии, преодолённой им, но и о мучительной тревоге, связанной с обнаружением собственной гомосексуальности (точнее, бисексуальности). Иногда эта тревога принимает особо острые формы, переходя в панику.
Гомосексуальная тревога и паника
“Гомосексуальная тревога” — невротическая реакция у лиц, впервые обнаруживших у себя гомосексуальность (до того вытесненную из их сознания) и боящихся разоблачения, либо реализовавших девиантное влечение вопреки своим же антигомосексуальным установкам.
Клинический пример. Врач А. известен в медицинских кругах своими профессиональными успехами. Однажды он позвонил, настаивая на срочной консультации. На приёме А. мечется так, что его едва удаётся удержать на месте. В крайней тревоге, страхе и печали он причитает:
— Я — педераст! На работе об этом уже догадываются, а скоро о моём позоре узнает весь город. Конец семье, карьере, конец всему!
Выяснилось, что около месяца назад А. был на банкете, устроенном в честь одного заведующего кафедрой. Жена его осталась дома. За столиком он оказался по соседству с молодым московским учёным, приехавшим на чествование юбиляра. Беседуя, они так понравились друг другу, что покинули банкет и ушли в гостиничный номер гостя. Ни малейшей тревоги во время близости у А. не было, но затем пришли запоздалое раскаяние и мысли о возможном заражении. Ведь презервативом они не воспользовались, и А. не принял профилактическую дозу антибиотика! На всякий случай он решил воздерживаться от половых контактов с женой.
Испортили его настроение и те сослуживцы, кто был на банкете. Ехидно, как ему показалось, они спросили его, куда это они с молодым человеком отправились на ночь глядя? Ответ А. был неудачным, и теперь он замечает презрительные взгляды и перешёптывания за своей спиной. Заподозрила неладное и жена.
Наконец, вчера стряслась и вовсе страшная беда: А. нащупал у себя в области прямой кишки твёрдый шанкр. Предательское расположение сифиломы его погубит!
Наличие у А. тяжёлого психогенного расстройства сомнений не вызывало. Обследование выявило, что “сифилома” была мнимой — в области ануса обнаружился геморроидальный узел. Отрицательный ответ реакции на сифилис, полученный вскоре, и вовсе должен был успокоить А., если бы речь шла только о сифилофобии. (Невротический страх заболевания сифилисом — не редкость у пациентов сексологического кабинета). Между тем, оставаясь печальным, он поведал грустную тайну своей жизни.
С подросткового возраста А. панически боится разоблачения своей инверсии и с трудом избегает гомосексуальных соблазнов. Тогда он дружил со сверстником, с которым они вместе онанировали. Позднее им пришла мысль о половой близости; пару раз они её осуществили. И тут друг неожиданно с презрением обругал и их гомосексуальные акты, и “педерастические наклонности” своего приятеля. Порвав дружеские отношения с А., он тут же завёл себе подружку.
Из всех чувств, пережитых пациентом, ему запомнился панический ужас, с которым он ждал, что о его гомосексуальности станет известно подружке приятеля, а та раструбит о ней всему свету. С тех пор А. избегает однополых контактов, как чёрт ладана, лишь изредка уступая соблазнам. Между тем, несмотря на все его ухищрения, предательская гомосексуальность бросается людям в глаза. Неспроста же он ловит обращённые к нему пристальные взгляды прохожих!
Из женщин он был близок лишь с женой; они счастливы в браке и любят двух своих детей. Радуют А. и перспективы его служебного роста. Но всё отравляется ожиданием катастрофы: либо он не удержится от очередного соблазна, а это приведёт к скандалу и разоблачению; либо о его “извращённости” проболтается кто–то из бывших партнёров; наконец, его порок может стать неуправляемым и А. покатится по наклонной плоскости. Всё это висит над его головой дамокловым мечом в течение всей жизни.
Я успокоил коллегу. Для психотерапевтического экспромта была использована шкала Кинси. По ней мы вместе с пациентом установили истинное соотношение его гомо– и гетеросексуальной активности. Оказалось, что ни о его “извращённости”, ни о грядущей “педерастической деградации” и речи быть не может. Что же касается предательской гомосексуальной внешности, то она — плод его тревожного воображения; враждебно–презрительное отношение со стороны окружающих — явная ошибка в интерпретации подлинного положения дел. Словом, пациента удалось успокоить, но, его гомосексуальная тревога может вспыхнуть в любой
