перед ее лицом.
Мы пару раз обсуждали возможность снять квартиру, но она поставила условие, что мне придется постоянно иметь при себе группу телохранителей, а тогда какой, нахрен, смысл? Это ничем не отличалось бы от того, чтобы жить у Ноны и быть под присмотром дюжины головорезов в костюмах.
Единственное, чего я требовала, ― это чтобы меня не сопровождали телохранители, когда я ходила на занятия в Ca' Foscari.
Я сказала Ноне, что буду убегать от любых телохранителей, которых она ко мне приставит, вплоть до пропуска всех занятий. Она поворчала, но в конце концов согласилась попробовать, как это будет работать.
Все прошло отлично ― никто в Cosa Nostra не был настолько глуп, чтобы доставлять неприятности Ноне, ― так что в течение последних трех лет у меня была относительная свобода днем.
А по ночам я частенько сбегала. Я ходила со своими друзьями по колледжу на дискотеки, напивалась, знакомилась с горячим парнем, ехала к нему домой ― бах, потом одевалась и уходила.
Если он был хорош, я брала его номер и встречалась с ним еще пару раз, пока мне это не надоедало.
Но была и другая проблема.
Даже если я была заинтересована в том, чтобы сделать отношения постоянными, ― что случалось всего пару раз, ― как только парень узнавал, что я состою в мафиозной семье, все становилось странным.
Один парень постоянно приставал ко мне с расспросами. Он вел себя так, будто это самая крутая вещь в мире, и устроил мне форменный допрос.
Другой парень взбесился и больше не отвечал на мои сообщения. Он поступил мудро.
А первый парень был долбаным идиотом, который не понимал, что если моя бабушка узнает, что он засунул в меня свой член, то у него больше не будет члена. Так что я, в общем-то, сделала ему одолжение, уйдя от него.
Да и всем им, на самом деле.
Спасла их жизни. Или хотя бы их члены.
Вот такая я… настоящая благодетельница.
Была еще одна проблема в моей личной жизни: Венеция ― маленький город. Ночных клубов и баров не так много.
Поэтому довольно часто случалось, что парни, увидев меня в клубе, подходили ко мне и спрашивали: «Эй, а почему ты мне не перезвонила?».
Если это был секс на одну ночь ― а это значит, что в постели они были не так уж хороши, ― я говорила: «Извини, мы знакомы?».
Они обижались и говорили: «Мы переспали!».
И я отвечала: «Наверное, это было не очень запоминающееся событие.».
Если это не помогало, и они не уходили сразу, назвав меня сукой, я продолжала: «Насколько я была пьяна? Ты ведь знаешь, что это изнасилование, если ты спишь с девушкой, если она слишком пьяна, чтобы дать согласие?». После этого они всегда моментально исчезали с каким-нибудь неубедительным оправданием.
Нехорошо с моей стороны разыгрывать эту карту, я знаю. Подобные вещи происходят слишком часто со слишком большим количеством женщин, чтобы я могла так легкомысленно это использовать.
Но правда, если парень не понимает намек с первого раза…
Все это было невероятно длинным, пространным объяснением, почему я никогда не сталкивалась с таким явлением, как утренний стояк.
Я, конечно, слышала об этом. Смотрела сотни фильмов с шутками на эту тему.
Но я никогда не испытывала этого в реальной жизни.
А если под одеялом меня тыкал в задницу твердый член, то…
Скажем так, из всех членов, которые я видела или трогала, ни один не казался мне хотя бы отдаленно таким большим.
Некоторые были довольно большими. Если хозяева не были идиотами или могли продержаться дольше двух минут, они обычно получали второй шанс.
Но это…
Это был совсем другой уровень, сестренка.
Я слегка пошевелила рукой под простыней…
И наткнулась на что-то огромное.
Мои глаза расширились.
Вау.
Во-первых, это было чертовски горячо.
Не просто возбуждающе ― это было невероятно возбуждающе.
Со всеми парнями, с которыми я когда-либо трахалась, как только мы приходили к ним домой, тут же появлялся член. Никакой тайны, никакой интриги, никакого ожидания.
А здесь… черт, это была сплошная тайна. Интрига. Напряжение.
Прижиматься к огромному члену под одеялом, но не знать, какого он размера, как он выглядит, ― есть ли у него изгиб, или какой он толщины…
Эта неизвестность сводила меня с ума.
Так что это было определенно ― чертовски горячо…
Но это было еще и горячо в физическом смысле.
Обжигающе горячо, на самом деле. Гораздо теплее, чем его кожа прошлой ночью.
И то, к чему я прикасалась, было нежным, по крайней мере, на ощупь…
Но в то же время твердым.
Как бархат на свинцовой трубе.
И тут я кое-что поняла.
Я почти со стопроцентной уверенностью чувствовала голую кожу, что означало одно из трех.
Либо он снял боксеры посреди ночи, что было маловероятно…
Либо он торчал у него из под резинки…
Или он был настолько большой, что торчал из трусов.
И это вызвало у меня сильное любопытство.
И влажность.
Такую влажность.
Я хотела увидеть, насколько он большой.
Очень хотела увидеть.
Под одеялом лежал этот потенциально огромный член, прикрепленный к парню, который был чертовски красивым.
И чертовски раздражающим, но мы можем не обращать на это внимания.
И я не могла его увидеть?
К черту это дерьмо.
Сердце заколотилось в груди, как кувалда, когда я медленно поднял одеяло и…
― Какого хрена ты делаешь?! ― рявкнул Массимо.
― АААА! ― закричала я и отшатнулась от него.
Он хмуро смотрел на меня, опустив голову на подушку.
Когда я приподнялась, покрывало сползло с моего тела.
Обнажив мою грудь.
Его глаза чуть не вывалились.
Я вскрикнула и натянула простыню на грудь.
Он приподнялся на одной руке.
Боже мой, как сгибалась его рука, как выделялись мышцы на плече, когда он опирался на локоть…
Я стала еще более влажной, просто глядя на то, как пульсируют его мышцы.
Но когда он сдвинулся с места, произошло еще кое-что.
Над одеялом появилась палатка.
Одеяло было тяжелым, и палатка была высокой…
Значит, что бы там ни было, оно было твердым, как камень, и чертовски длинным.
Я уставилась на одеяло, потом снова на него.
Он понял, на что я смотрю, и поспешно повернул бедра так, что его член оказался параллельно кровати, и палатка исчезла.
Поздно.
Я увидела это…
Он знал, что я видела.
И я знала, что он знал, что я видела.
Так что я просто решила спросить.
―
