необычно восприимчив к чувствам людей, и у меня лечащие руки. Нет, мы имели в нашем роду других ужасных отпрысков… Нет, тот избранник едва ли еще родился. И я должен сделать так, чтобы он вообще не родился!
Она посмотрела на него вопросительно.
— Я дал себе обещание, что злое наследство вымрет со мной. Никогда не лежать в объятиях женщины… чтобы опасное семя, которое я ношу, не распространялось дальше.
Силье опустила глаза, она не хотела, чтобы он прочел ее мысли, надежду, которой она лишилась именно сейчас. Его нежелание, чтобы она пришла сюда в его хижину… могло иметь какую-то связь с…? Нет, конечно, нет!
Но она вынуждена задать еще один вопрос.
— Если вы верите в «одного избранника», то вы верите и в силу прорицания первого Тенгеля?
Волчья усмешка сменилась раздражением.
— Собственно, нет. Я думаю, как уже сказал, что просто было что-то, что он придумал. Но наследство само по себе — такая тяжелая обуза, что я не хочу нести ее дальше.
— Вы единственный в вашем поколении?
— Да. Одно время мы думали, что моя сестра тоже получила злое наследство, но, к счастью, она избежала этого. Тогда она покинула горы, Силье. Покинула их ради любви и поселилась в Тронхейме вместе со своим мужем, не решившись рассказать, что она из Людей Льда, потому что таких задерживают и убивают на месте. Затем тело сжигают, а пепел зарывают глубоко в землю, чтобы он не распространял колдовства. Мы слышали, что моя сестра родила двух дочерей, Ангелику и Леонарду. Это ее я хотел посетить в тот вечер, когда встретил тебя, Силье. Мы беспокоились за нее и детей. Но я их так и не нашел. Силье сидела, устремив взгляд в пространство.
— О чем ты думаешь? — спросил он. — Ты кажешься такой напряженной.
— Сколько лет было маленьким дочерям?
— Младшая была грудным ребенком. «Надда… Леонарда?»
— Тенгель…
— Ну, наконец, ты назвала меня по имени, — пробормотал он.
Силье была так взбудоражена, что едва обратила на это внимание.
— Тенгель… Боже мой, я полагаю…
— Что же?
— Я думаю, твоя сестра умерла.
Он оцепенел.
— Почему ты так думаешь?
— Ты знаешь, как я нашла Суль, не правда ли? У мертвого тела матери. Красивая женщина с черными кудрями и темными глазами. Когда мы, Суль и я, услышали плач грудного ребенка в лесу, девочка потянула меня туда и лепетала все время «Надда». Я сразу сообразила, что у нее был, возможно, маленький брат или сестра с похожим именем. Ребенок, который, явно, умер от чумы.
— Леонарда? Господи, боже, — прошептал Тенгель. — Ты совершенно права, Силье. Я видел признаки на лице Суль. Сходство с Людьми Льда. Но я никак не мог себе представить…
Он замолчал. Видимо, всего этого было слишком много для него за один раз. Но это было еще не все.
— О, Тенгель, — вымолвила Силье со стоном отчаяния. — Боюсь, что… Суль носит в себе дурное наследие! У нее очень необычный нрав, почти бесовская необузданность. Она часто ведет себя совершенно непонятно. Я заметила, что время от времени она впадает в странное оцепенение.
— Да, — подтвердил он, — это один из первых признаков. О, Боже мой! Бедный ребенок! Суль — моя племянница Ангелика? Я еще не могу уразуметь это. А моя сестра умерла! Все так невообразимо тяжело.
Силье выжидала, пока он примирится со всем тем трагическим, что на него обрушилось. Ей очень хотелось подойти к нему и обнять, чтобы выразить свое сочувствие. Но она понимала, что этого не нужно было делать. Она была вынуждена терпеливо смотреть, как он страдал.
Его глаза потемнели.
— Был бы я достаточно твердым, я бы убил ее теперь. Пока она не станет достаточно большой, чтобы понимать. Потому что это семя дракона, семя, которое вложил в нас злой Тенгель. Семя дракона!
Именно сейчас его лицо походило на человеческое меньше, чем когда-либо. В то же время глаза были более грустные и страдающие, чем когда-либо видела раньше.
— Нет, вы не лишите ее жизни! — испуганно крикнула Силье.
— Нет, конечно, нет. Но мое сердце кровоточит при мысли об ее будущем. О, ты не подозреваешь, Силье, какой это кошмар получить такое наследство! Кое-кто из моих предков гордились им и стали злыми троллями и ведьмами. Они считали себя именно теми избранниками, кто мог видеть больше, чем все остальные. Но я ненавижу все это! — Он понизил голос. — И я твердо выполню свое обещание — никогда не дотронусь до женщины. Мое семя не должно распространяться дальше. Даже если Суль продолжит теперь родственную линию. Мы будем только молить милосердного Бога о том, чтобы у нее не было злого нрава, как у многих ее предков, тех, кто стали служить дьяволу. Я стараюсь держаться все время на правой стороне.
Рывком он выпрямился и словно стал прислушиваться к себе.
— Что это?
— Ты помнишь, когда я вошел в вашу кухню, чтобы попытаться спасти Суль от чумы?
— Да. Я помню, что вы помедлили мгновение. Вы сказали «но»… и прервали самого себя.
— Именно тогда, понимаешь ли, у меня возникло странное ощущение. Что мне не следует спасать ее. Теперь понятно, почему. Она была одной из избранных. Тогда я этого не знал, но мне словно кто-то говорил, что ее не следует спасать. Ну, то, что она существует, не важно — в любом случае я никогда не возьму себе женщину…
Силье сидела молча и боролась со слезами. Он заметил, как всегда, что она расстроена. Но на этот раз он стал раздраженным. Правда, таким он был в той или иной степени все время, как она пришла. Он снова вскочил.
— Для меня никогда не было трудным избегать женщин, — сказал он, — раньше… Вода кипит.
Сначала она не поняла, что он говорит о двух разных вещах. Потом она увидела, что вода в котелке кипела и что это, видимо, уже продолжалось довольно долго. Она поднялась и открыла сундучок с едой. Она гордилась тем, что могла выставить на стол всю эту вкусную снедь, и радовалась тому, что его глаза следили за ее движениями. Так чудесно отплатить хоть чем-то за все то, что он для нее сделал! Но в то же время она чувствовала, что его настроение опять стало меняться. Она бросила на него вопросительный взгляд.
— Я должен был бы уехать давно, — сказал он взволнованно и швырнул на стол несколько деревянных ложек. — Не понимаю, почему я этого не сделал.
— Я рада тому, что вы с этим задержались, — сказала Силье. — Зная, что вы есть,
