жить, – вздохнул Стас и повернулся к Гурову. – Люди вокруг хорошие, вид из окна был бы прекрасный. Эх, я бы с удовольствием. Буду искать дальше. Потерпи уж меня еще немного, брат.
– Ну что, родственник, поехали к Оксане Мирошниковой? – Стас с трудом пытался застегнуть ремень безопасности из-за мешающейся на животе куртки.
– Сначала навестим другого человека.
Гуров достал мобильный, набрал номер. Спустя целую минуту, полную длинных гудков, ему ответил сонный голос.
– Здравствуй, Александр, – бодро произнес Гуров. – Не разбудил?
– А это кто?
– Мы вчера с твоей собакой немного погуляли.
– Точно, – вздохнул Александр. – Лев Иванович, правильно?
– Правильно. Нужна твоя помощь, Саша.
– Попробуйте, но я не обещаю.
– Я сейчас тебе вышлю фотографию, а ты скажешь, не этот ли мужчина при тебе вышел из «Фольксвагена».
– А… ну… давайте, – согласился парень. – На электронную почту сможете? Я адрес пришлю в эсэмэс.
– Смогу. Жду сообщения, потом созвонимся. Только, Саш, у меня просьба. Посмотри очень внимательно.
Стас с готовностью открыл папку с делом Ильясова. Фотография была приколота скрепкой к обложке. Гуров сфотографировал снимок и отправил его Александру.
– Дам ему пару минут, – сказал он. – Пусть посмотрит получше.
– Зачем Ильясову нужно было убивать Чернухина? – принялся размышлять Стас. – Женщину не поделили?
– Может, и так, – отозвался Гуров, опуская стекло. – Сигареты в бардачке.
Стас протянул ему сигарету. Гуров закурил. Звонить Александру он не торопился.
– Ильясов и Мирошникова встречались. Потом Ильясова осудили на тринадцать лет. Ждать его Оксана не стала, поскольку вышла замуж, пока он сидел. К тому же спуталась с его адвокатом. И что же получается? Он вышел, и они снова вместе? Гуров, ты бы все равно продолжал верить такой девушке, будь ты на месте Ильясова?
– Иногда хрен поймешь этих людей, – ответил Гуров. – Или только мы с тобой такие правильные?
На телефон Гурова пришло новое эсэмэс-сообщение.
– «Похож на 80 %», – прочитал он. – Нет, ты видел, как он отвечает? Даже не перезвонил.
– А зачем? Он написал коротко и ясно. Дал понять, что не уверен, но с большой долей вероятности из тачки Чернухина вышел именно Ильясов. И не просто вышел, а «забыл» в машине труп Аязова.
Гуров выбросил сигарету и попал прямиком в лужу.
– Мусоришь, – упрекнул его Стас.
– Бог простит, – отрезал Гуров и завел мотор. – Оксана живет в Кунцеве. Сейчас развернемся – и по прямой.
Возле дома Оксаны негде было не то что «Пежо» приткнуть, но и самим спрятаться. Парковкой здесь и не пахло, настолько узкими были тротуар и дорожка, идущие вдоль длинного семиэтажного дома. Осмотревшись, Гуров обнаружил лавочку за детской беседкой. С нее открывался отличный обзор на нужный им подъезд. Дожидаться Оксану решили там. Машину оставили в соседнем дворе, где было предостаточно свободного места.
В этот день Оксана не работала. По дороге сюда Стас успел позвонить в больницу и узнать график ее работы. Странно, но ему сразу же дали ответ, не задав никаких вопросов.
Погода не радовала. Осадков не ожидалось, но стылый воздух и некоторое количество льда под ногами напоминали о скорых холодах. Крячко кутался в куртку. Гуров прятал руки в рукава и топал ногами по земле, чтобы согреться.
– Наверное, смотрят на нас и думают, что мы опохмелиться хотим, – решил Стас. – Сидим в пустом дворе в будний день и ежимся от холода.
– Наверняка так и думают, – согласился Гуров. – Только вряд ли кому-то до нас есть дело. Хотя нам даже на руку, чтобы мы были похожи на местных. Долго сидеть не будем. Если через полчаса никто не появится, то попробуем подняться и позвонить в квартиру.
За дверью квартиры Оксаны Мирошниковой стояла тишина. На лестничной площадке пахло выпечкой, и Гуров неожиданно ощутил сильное чувство голода.
Он поднял руку и нажал на кнопку звонка. Ответа не последовало, но сыщики решили немного подождать.
На первом этаже кто-то зашел в лифт и поехал вверх. Стас тут же занял позицию напротив дверей лифта.
– На всякий случай, – одними губами произнес он.
Гуров кивнул. Он тоже был готов ко всему.
Лифт остановился на этом же этаже, но его двери открывались не сразу, а с небольшой задержкой в три или четыре секунды.
Все случилось очень быстро. Двери лифта и дверь квартиры открылись одновременно. Стас встретился взглядом с Ильясовым, а Гуров увидел в дверном проеме Оксану.
Если бы Ильясов бросился на Крячко, то завязалась бы драка. Но он почему-то рванулся обратно, в глубь лифта, будто надеялся, что все-таки сумеет сбежать. Стас шагнул вперед и перехватил его руку, скрывшуюся за пазухой неприметной серой куртки, не сумев уклониться от удара кулаком в лицо. Охнув, Крячко быстрым движением положил руку на шею противника и сжал пальцы. Ильясов тут же начал задыхаться. Свободной рукой Стас нащупал под курткой его запястье и рывком выдернул наружу.
На пол лифта упал нож с рукояткой, украшенной разноцветным оргстеклом.
В то же время Гуров пытался удержать на месте Оксану. Она, правда, не то чтобы рвалась на защиту любимого человека, но сделала попытку ему помочь. Гуров какое-то время сжимал ее плечи, а потом она вырвалась и ушла в квартиру. Стас вытащил из лифта сложившегося вдвое Ильясова, Гуров вынул из кармана наручники и защелкнул их на его запястьях.
– Ну хоть согрелись, – пробурчал Стас, заводя задержанного в квартиру. – Подбери нож в лифте. Быстрее, а то уедет.
Гуров успел в последний момент.
Ильясова доставили в ближайшее отделение полиции. Пока Крячко искал что-то, что спасло бы его лицо от фингала, Гуров курил у входа.
Ильясова отвели в камеру предварительного заключения. Гуров и Крячко пришли туда первыми. Говорить решили через решетку, поскольку уже знали, что Ильясов неплохо владеет приемами самообороны.
С фотографии, взятой из офиса Чернухина, на Гурова смотрел крепкий молодой человек. В КПЗ находился похожий на него, но сильно похудевший, с более резкими чертами лица и изменившимся тревожным взглядом.
– Радмир Леонович Ильясов, – прочитал Гуров и закрыл папку. – Поговорим?
– Где Оксана? – спросил Ильясов. – Ее тоже задержали?
– Оксана ждет своей очереди на допрос, – ответил Гуров.
– Отпустите ее, – устало попросил Ильясов. – Баба дура, она ни при чем.
– Вы так думаете?
– Я не думаю, а знаю. Это все я.
– Что вы имеете в виду?
– Мой адвокат и тот придурок Аязов.
– Двойное признание, надо же, – удивился Гуров. – Чистосердечное? Не будете потом говорить, что вас пытали, насильно заставляли что-то подписывать?
Ильясов одарил Гурова тяжелым взглядом. В нем было столько презрения, что Гурову на миг стало не по себе. Но Ильясов был не первым, кто пытался прожечь в нем дыру. Почему-то задержанные очень любили строить глазки, как бы намекая на то, что они гораздо умнее, чем кажутся на самом деле.
– Если чистосердечное, то можем сразу и оформить, – предложил Гуров.
– Оформляйте.
Гуров подтащил стул, сел, положил на колени папку с чистым листом бумаги и приготовился записывать.
– Разве не я должен это делать? – удивился Ильясов.
– Вы, – согласился Гуров. – Но с учетом того, что вы недавно намеревались зарезать сотрудника полиции, это сделаю я. И свидетель есть, – он посмотрел в сторону Крячко.
– Оксану
