не менялась суть – мать пыталась угодить каждому хозяину такого дома, чтобы задержаться в нем подольше. Чтобы побольше любоваться ровными лужайками под окном, наслаждаться кофе по утрам и ролью жены. Ролью, которая на самом деле уже была затерта до дыр, просто в другом доме, с другой лужайкой и другим адресом. Иногда Дебру Гарднер раскрывали быстро, иногда это занимало какое-то время – достаточное, чтобы привыкнуть к новой школе, запомнить имена людей вокруг, чтобы после этого мать ворвалась в слезах в комнату Адри и сказала, что все кончено, они уезжают. И что в следующий раз все точно будет по-другому.
Поэтому Адрии не нравятся эти дома.
Как не нравится все, что когда-либо приносило ей разочарование. А надежды, живущие в каждом таком доме, принесли много разочарований. Они множились, пока Адрия не научилась придавать надеждам не больше смысла, чем аляпистым заборчикам вокруг лужайки или аккуратным клумбам.
И пока все эти заборчики и клумбы проносятся за окном, Адрия съезжает на сиденье ниже, кривясь, точно в одном из этих домов ее могут узнать. А когда Мартин заезжает на подъездную дорожку у одного из тех аккуратных зданий и оба Лайла распахивают двери автомобиля, она не двигается с места.
Вся эта поездка вмиг кажется ей дурной идеей – зачем она согласилась, чтобы Мартин ее подвез? Зачем нужно было заезжать за его братом, а потом приезжать сюда? И что означал тот странный поцелуй на парковке?
Адрия упирается подошвами кроссовок в коврик и не шевелится. Она уже совершила достаточно лишних движений, чтобы не позволить себе продолжать.
Выйдя из машины, Мартин оборачивается на нее.
– Зайдешь?
– Нет, – выдает Адри, даже не задумываясь.
Лайл упирается руками в крышу автомобиля и поднимает бровь:
– Тебя тут не съедят.
– Очень смешно, – язвит она, краем глаза замечая, как маленькая фигурка Итана скрывается за входной дверью и дом озаряется светом. – Пусть тащит, что хотел, а ты отвезешь меня домой.
Мартин медлит пару секунд, раздумывая, но в итоге отрывает руки от крыши. Прежде чем захлопнуть дверь, он хмыкает:
– Потороплю его.
Адрия остается в машине одна, на секунду раздраженно сжимая зубы. Она опадает назад на спинку сиденья и принимается разглядывать дом, мало чем отличающийся от остальных. Район «клумбы» небольшой, но его застройщик мог бы проявить и немного больше фантазии, чтобы разнообразить внешний вид – сделать облик домов разным, вдохнуть в них чуть больше жизни.
Дом Лайлов и вправду выглядит безжизненно – безукоризненно светлый фасад, четкие ровные линии, искусственные цветы у входной двери и слабое мельтешение двух силуэтов за тканью полупрозрачных занавесок. Если бы не это мельтешение, можно было бы подумать, что дом выставлен на продажу и в нем никто никогда не жил. А еще можно было бы принять дом за выставочный образец, который риелторы показывают, чтобы заманить в район больше семей и вытянуть побольше денег. Его кукольная правильность – первое, что бросается в глаза. И первое, что вызывает в Адрии негодование.
Потому что Дебре бы этот дом непременно понравился. Понравилась бы ровная лужайка, светло-зеленый почтовый ящик с аккуратным номером на нем – двумя красивыми тройками. Дебра бы могла поселиться в таком доме, потому что все красивое – ее слабость. Только теперь у нее ни денег, ни свободы, и о таком доме ей остается только мечтать. А Адрии – продолжать презирать такие дома и дальше.
Но это не мешает ей рассмотреть дом во всех деталях, а потом перейти к осмотру окрестностей, к другим частностям чужой жизни. Например, к тому, что на подъездной дорожке поместилась бы как минимум еще одна машина. Думая об этом, Адрия быстро, без особого желания воображает себе родителей Лайлов. Как строгих важных людей, которые живут по расписанию и задерживаются на работе. Как людей, которые приезжают домой и обмениваются дежурными фразами о том, как прошел день, а после собираются за столом на семейный ужин. Как кого-то вроде директора их школы – мистера Сайкса в выглаженных рубашках и скучных одноцветных галстуках. Или мисс Лиам – строгой дамы средних лет, которая не вызывает у Адри ни уважения, ни особого раздражения.
Как кого-то, кто мог бы быть и ее родителем, если бы судьба не оказалась такой злой стервой.
Эта мысль слишком больно бьет наотмашь по слабостям Адрии, она отворачивается от дома и поскорее утыкается в телефон. Единственный живой контакт из всей телефонной книги, Аманда, пишет:
Аманда
Крошка, спасибо за помощь. Я в долгу.
Адрия тяжело выдыхает, не найдя в себе слов для ответа, и быстро избавляется и от телефона.
Она испепеляет дверь Лайлов взглядом две минуты, испепеляет пять. Дверь не поддается, на пороге никто не появляется, и в какой-то момент Адрия думает, что все это глупый розыгрыш. Сейчас из дома вывалятся Чарли с Томасом в клоунских костюмах, вручат ей букет шаров и скажут, что она последняя дура на белом свете. Потому что она поверила.
И этой версии развития событий Адрия не выдерживает – она выскакивает на улицу, чтобы за несколько широких шагов приблизиться к входной двери, распахнуть ее и испортить кому-то весь сюрприз.
Но когда Адри врывается внутрь дома, перед ней предстает занятная картина.
Итан Лайл держит в руках большой узкий самолет с вытянутыми крыльями и пыхтит. Мартин Лайл на корточках возится внизу, ковыряясь у хвоста самолета. Они одновременно оборачиваются к Адри и застывают. Адрия тоже застывает, не понимая, что происходит, но все ее раздражение вмиг улетучивается на пороге дома Лайлов. Она глядит на самолет, приоткрыв рот.
Мартин первый находит, что сказать:
– Это подарок, – он поднимается в полный рост, подталкивая брата вперед. – Просто отвалился хвост.
Итан оборачивается на него и качает головой.
– Он не отвалился, ты его сломал.
Мартин кивает брату на Адри:
– Давай уже, ковбой.
Итан хохлится, как маленькая птичка, и делает пару шагов в сторону Адрии, а потом неуверенно протягивает самолет:
– Это тебе.
Адрия не находит слов, разглядывая огромную странную конструкцию с непропорционально вытянутым узким корпусом и такими же узкими крыльями. Самолет выполнен из материала, напоминающего пенопласт, в который упаковывают технику, а сверху выкрашен в темно-синий цвет. Крылья усыпаны мелкими желтыми пятнышками, которые вдруг напоминают Адрии звезды.
Она медленно выдыхает, протягивая руки, чтобы принять подарок, но по-прежнему не знает, как реагировать.
Вдоль корпуса самолета тянется несколько проводов, и, глядя на них, Адрия впадает в еще большее замешательство.
– Планер, – словно отвечает на ее немой вопрос Итан. – Он управляется с пульта.
